Гордон Диксон - Странные колонисты. Мемориал
Правильно ли я понимаю, — подумал он как можно отчетливее, — что вы хотите мира?
Мысли орлигианина буквально выплеснулись на него бурлящим фонтаном: древняя цивилизация Орлигии распадается. Хотя экипаж боевого корабля, как правило, комплектуется одной или несколькими целыми семьями, по техническим причинам некоторые семьи приходится делить. Постичь всю боль и трагизм этого процесса дано только орлигианину. Война ежегодно уносит сотни семей, лучших семей Орлигии, которые традиционно специализировались в различных отраслях техники. Безусловно, и сам он, и многие его знакомые хотят мира!
Мы тоже! — с жаром откликнулся Мак-Юэн. — Мы тоже хотим мира!
А затем он… выругался. Ну надо же! Только что чуть-чуть приоткрылась дверь к взаимопониманию, дверь, замкнутая тяжелыми засовами былой вины, крови и недоразумений, с трудом поддающаяся нажиму. Как же умирающему человеку распахнуть ее и перешагнуть через порог?
Мак-Юэн чувствовал, что мозг и тело отказываются служить ему. Как приятно и легко было бы забыться, махнуть на все рукой. Но ты ведь железный, с издевкой напомнил он себе, непобедимый Мак-Юэн, спортсмен и умница, превосходный боец. Теперь у тебя действительно есть за что сражаться, а тебе, видишь ли, хочется выйти из игры, потому что ты устал. Думай же, черт побери! — костерил он себя. — Думай, ты, жалкий, презренный трус!..
И он думал. Из последних сил, настойчиво убеждал орлигианина сообщить о его предложениях командованию. Надо прекратить военные действия, чтобы подготовить переговоры о мире, мысленно передавал он и объяснял, что этого можно достигнуть, используя традиционный земной прием — белый флаг перемирия. Пусть орлигиане совершат рейд на одну из баз землян и сбросят контейнеры с посланием, а затем пошлют туда звездолет с нарисованным на борту большим белым флагом. Земляне отнесутся к этому настороженно, однако он, Мак-Юэн, верит, что они не откроют по звездолету огонь…
В этот миг Мак-Юэн снова провалился в темноту. Мозг утратил способность к восприятию, он понимал только, что еще жив, — других ощущений не было. Сколько времени он пробыл в забытьи, Мак-Юэн не знал, но, когда очнулся, орлигианин-пилот отчаянно умолял его не умирать: медицинская помощь на подходе, спасательный корабль эскортирует флотилия, землянин должен жить, чтобы орлигианское командование могло с ним переговорить.
Мак-Юэна колотил озноб, мучила жажда, к горлу подступала тошнота, в глазах темнело. Обезболивающее перестало действовать, однако он понимал стоит принять еще хоть одну таблетку — и он лишится ясности рассудка, а то и вовсе потеряет сознание. С вожделением он подумал о воде, ведь ее не чуждаются и орлигиане.
Но тут орлигианин протелепатировал твердый, хоть и не без примеси сожаления, отказ. Как ни мало известно на Орлигии о физиологии землян, все же орлигианин был уверен, что при таких тяжелых увечьях еда и питье пойдут раненому только во вред. Мысль прозвучала как-то странно, точно орлигианин чувствовал за собой вину. Мак-Юэн вцепился в нее, вскрыл до конца… и вздрогнул от боли, которая не имела отношения к его ранам: помимо всего прочего, орлигианин тщился скрыть, что ни под каким видом не притронется больше к землянину.
Расскажи о себе, — торопливо продолжил орлигианин, — о родной планете, о доме, о друзьях и семье. Я должен побольше знать о тебе на тот случай, если… Инопланетянин попытался затушевать свою мысль, но тем самым лишь еще больше подчеркнул ее — деликатность невозможна при непосредственном соприкосновении разумов… На тот случай, если ты умрешь до прибытия моего начальства.
Пытаясь поведать орлигианину о Земле, о друзьях и самом себе, Мак-Юэн превозмогал боль, жажду и мягкую обволакивающую мглу. Он как бы выступал перед судом, и от этого суда зависит справедливое решение, которое положит конец войне. Однако Мак-Юэну, мысленно взывающему к судьям, было не до красноречия, да и не мог он скрыть теневые стороны некоторых явлений: ведь при телепатическом общении не солжешь. Несколько раз он впадал в забытье и в бреду вновь переживал последний бой, гибель Хоки и Ревиоры, все вплоть до аварии, взрыва и встречи с астронавтом-орлигианином. И ничем нельзя было отгородиться от этого страшного, навязчивого видения, и все-таки в нем брезжил проблеск надежды.
Узнав, сколько звездолетов сбил Мак-Юэн, орлигианин ужаснулся, и в то же время он невольно сочувствовал невозместимой потере — гибели Хокасури и Ревиоры. Мелькнула и еще одна причудливая мысль (Мак-Юэн толком не уловил ее, потому что снова погружался в забытье) — насчет Сверхоружия, мысль, как-то связанная со странной убежденностью орлигианина, будто ни одно разумное существо не станет нападать, зная, что почти наверняка погибнет. Такая отвага безрассудна.
Но больше всего поразило инопланетянина другое: то, что поступки давным-давно погибшего капитана Нюберга были продиктованы дружелюбным отношением к орлигианам. И что на Земле водятся существа, внешне весьма схожие с орлигианами, и что люди в них души не чают, тогда как на Орлигии дело обстоит совсем наоборот. Выходит, злосчастный капитан убит ни за что ни про что, и если удастся убедить в этом командование, то появится возможность заложить основу для взаимопонимания и в конечном итоге примирения.
Тут в мозгу орлигианского астронавта завязалась упорная борьба, до того отчаянная, что он даже перестал воспринимать мысли Мак-Юэна, хоть у землянина и наступил один из редких теперь периодов просветления. Поднявшись на ноги, инопланетянин принялся мерить шагами свободный участок исковерканной корабля. Нравственные муки явно обострились до предела. В конце концов инопланетянин остановился, присел на корточки и потянулся к Мак-Юэну. Каждый дюйм разделявшего их расстояния давался ему с неимоверным трудом.
Волосатая короткопалая рука нащупала кисть Мак-Юэна, коснулась ладони, даже на секунду-другую сжала и тотчас поспешно отдернулась.
Я — Грульяв-Ки, — четко подумал инопланетянин.
В течение нескольких секунд Мак-Юэну не. удавалось подыскать ответ — в горле застрял ком, и было это, если поразмыслить, глупо.
Мак-Юэн.
После все расплылось в тумане. Они много беседовали по коммуникатору, главным образом о войне, да так щедро сыпали секретами тактики и техники, что офицерам безопасности впору было бы рвать на себе волосы. И вдруг в кабине появились еще три орлигианина, которые проницательно поглядели на него и, не выказывая особого отвращения, прощупали кое-какие участки тела. С тех пор как началась война, медики явно притерпелись ко всяким кошмарам. Орлигиане отошли, и тотчас же значительная часть переборки исчезла, открыв взгляду синее небо, изящные очертания спасательного звездолета да бесплодный клочок пустыни. В образовавшемся проеме спешно монтировали какую-то загадочную электронную аппаратуру; от нее внутрь искореженного корабля орлигиан тянулся кабель. Мак-Юэн не сумел никого расспросить, поскольку кабель питания отсоединили от телекоммуникатора и подключили к новой аппаратуре.
