Анастасия Галатенко - Нф-100: Адам в Аду
Он положил сигарету в пепельницу, сел на ковер у Ольгиных ног и прижался щекой к ее коленям. Она запустила пальцы в его густую шевелюру. Он перехватил ее руку и поднес к губам.
-- Веня...
-- Да, любимая...
-- Веня, скажи, только честно -- ведь он все увидит?
Кривцов отстранился и взглянул на нее.
-- Я не очень понимаю, что ты имеешь в виду.
-- Его коллекцию, -- Ольга тоже закурила. -- Он же всех коллекционирует. Наверняка захочет и меня.
-- Для этого ему придется тебя убить, -- заметил Кривцов.
Ольга взмахнула рукой. Огонек сигареты описал изящную дугу.
-- Это не имеет значения. Так что, правда, что по этим твоим кристаллам можно увидеть все, что делал человек в жизни?
Кривцов вдруг заметил оттенки болотного в ее светлых кудрях. Поморщился. Он столько сил вложил в то, чтобы таких оттенков не появлялось.
-- Это не так, -- терпеливо пояснил он. -- Разумеется, по нейрокристаллу невозможно прочитать биографию полностью.
-- А как же все эти историки, которые выдают экспертизы? Или это ерунда?
Кривцов поднялся и зашагал по комнате. Эта привычка сохранилась у него с институтских времен -- рассуждая, шагать по лаборатории из угла в угол.
-- Это не ерунда. Но они никогда не работают с кристаллом вне контекста. Они только подтверждают или опровергают предположения, -- он повернулся к Ольге и увидел непонимание в ее глазах. -- Ну, давай на пальцах. Скажем, есть у меня кристалл, и я предполагаю, что он принадлежит некоему господину А. Я смотрю биографию А. и ищу следы этой биографии в нейрокристалле. Если они есть -- значит, с некоторой долей вероятности можно утверждать, что предположение верно. Нет -- значит, скорее всего, это другой кристалл и надо делать другое предположение. Это нудная, долгая и чаще всего неблагодарная работа.
-- Но какие-то следы, выходит, остаются?
-- Только очень значимые следы. Значимые в масштабах личности. Переломы, меняющие судьбу, ломающие стереотипы. Куда больше влияет на вид кристалла эмоциональное состояние, отношение к себе...
-- Значит, он не сможет увидеть в моем кристалле тебя?
Кривцов остановился, затушил сигарету, достал новую и снова принялся ходить по комнате.
-- Как он, скажи на милость, сможет разглядеть там меня? Неужели ты думаешь, что из нейрокристаллов машут ручками все, кого когда-либо встречал носитель?
-- Надеюсь, ты не станешь махать ручкой. Но то, что я ему изменяю, это ведь значимо в масштабах личности?
-- Значимо, если ты хочешь, чтобы было значимо. А можешь -- не хотеть, и тогда будет неважно.
-- А ты хочешь, чтобы это было неважно? -- тихо спросила она, и Кривцов пожалел о своих словах.
Рано. Она еще не понимает.
И досадно. Он столько вложил в нее, что она уже должна бы начать понимать.
-- Допустим, -- Кривцов поднял руки в успокаивающем жесте, -- просто допустим, что он это увидел. Это само по себе маловероятно, но вдруг. И что?
-- Он подумает, что я -- шлюха.
-- И что?
-- Я не хочу быть шлюхой! -- на ее глаза навернулись слезы.
Кривцову показалось, что есть еще что-то, чего она боится, о чем не говорит.
-- Любимая, -- он опустился на колени перед креслом и взял ее руки в свои. -- Послушай меня, пожалуйста. Как человека, который много лет занимался нейрокристаллами и знает о них пусть не все, но многое. Главное -- это твое самоощущение. Если ты будешь чувствовать себя шлюхой, но и нейрокристалл будет об этом кричать. Если ты будешь чувствовать себя свободной и счастливой -- то и нейрокристалл покажет личность свободную и счастливую. Ты ведь наверняка видела много нейрокристаллов, верно? И наверняка видела такие, от которых как будто исходит свет. Вот это -- нейрокристаллы счастливых людей. Свободных. Понимаешь? Неважно, каких. Неважно, что эти люди делали в жизни. Главное -- они были счастливы. И моя цель -- слышишь меня? -- моя цель в этой жизни -- сделать так, чтобы ты стала такой же. Счастливой и свободной. И я сделаю все для этого.
-- Правда? -- она всхлипнула, совсем по-девчоночьи.
Нейрокристалл ее засветился нежным перламутром.
-- Правда, -- тихо сказал Кривцов и прижал ее к себе.
На его плечо упали две горячие слезинки. Он поцеловал ее глаза, затем подхватил и бережно уложил на ковер.
-- Андрей... -- слабо возразила Ольга. -- Он услышит...
-- Это не его дело, -- прошептал в ответ Кривцов, глядя на переливы на лбу и висках. -- Я люблю тебя...
-- И я тебя люблю...
Свечение стало почти нестерпимым. Кривцов закрыл глаза, но видел свет сквозь веки. Так было даже лучше -- ничто не отвлекало от главного. Ради этого он работал, ради этого был терпеливым и нежным, это приносило высшее удовлетворение.
Он кончил в звенящую, прозрачную белизну.
Когда Ольга, наконец, ушла, Кривцов чувствовал себя измотанным до предела.
Он поплелся на кухню, где уже ждал Андрей с чашкой горячего кофе.
-- Сколько времени? -- спросил Кривцов.
-- Начало шестого.
-- Черт. Опаздываю.
Он быстро выпил кофе, обжегшись и чуть не опрокинув чашку на себя. Сунул ноги в ботинки, влез в рукава куртки и выскочил из квартиры, хлопнув дверью.
Снова моросил дождь. Кривцов чуть не свернул, по старой привычке, за угол, к старому зданию с колоннами на крыльце. Между колоннами, под крышей, стояли, пережидая дождь, сотрудники института. Киривцов не узнал ни одного лица и прошел мимо. До сквера он добрался с полными ботинками воды, продрогший и в отвратительном настроении. Он надеялся только, что не очень сильно опоздал и девушка дождется его.
Она стояла в одиночестве у неработающего фонтана, держа над головой зонт и внимательно вглядываясь в сумерки. Достала из сумочки телефон -- посмотрела на часы.
Уток не было и в помине.
Кривцов закурил и принялся разглядывать девушку.
Не красавица, -- отметил про себя Кривцов. Но и не дурнушка. Ее бы сейчас в тепло, и окружить заботой, чтобы на лице появилась улыбка -- от тепла и заботы они всегда хорошеют. Ему хотелось увидеть, наконец, ее нейрокристалл, чтобы убедиться, что он не зря пришел сюда под дождем, промочил ноги и продрог вместо того, чтобы провести вечер дома.
Девушка заметила Кривцова и неуверенно помахала рукой. Он приблизился.
-- Вениамин Вячеславович? -- спросила она. -- Добрый вечер.
-- Добрый, -- отозвался Кривцов.
-- Я -- Жанна.
-- Очень приятно. Пойдемте, Жанна, в кафе. Здесь чересчур мокро.
Он развернулся было в сторону ближайшей кофейни, но девушка продолжала стоять на месте.
-- Вениамин Вячеславович...
-- Да?
-- Я не уверена, что могу говорить в кафе... Очень удачно, что идет дождь, в смысле, -- девушка запнулась, -- в смысле, что мы тут одни поэтому, а речь пойдет о ваших бывших подопечных...
-- Моих подопечных? -- Кривцов ничего не понимал.
-- Да. Вы же наверняка помните их. Родион, Ваня, Петр Евгеньевич... Помните ведь?
