Сергей Булыга - Окрайя (Черная сага - 3)
На улице было темно и очень холодно. И небо было черное, без звезд и без луны. Акси рассказывал, у них зимой небо всегда такое. Я постоял, подумал - и пошел. И вот я миновал последнюю землянку и начал подниматься в сопку. Тропу я помнил хорошо, а снег был неглубок, я шел довольно быстро.
Когда же я взошел на ту поляну...
То мне подумалось: а ведь действительно, Сьюгред права! Кому я нужен со своим диргемом? Ну, золото, ну, много золота, ну, даже очень много золота - но это для меня. А вот для них, живущих под землей, то есть именно там, где это золото рождается и прорастает, и вьется хитроумными кореньями, и прячется от нас... Но не от них! Ибо они, как говорят знающие люди, даже через самый крепкий гранит видят на сто шагов вперед!
И вдруг меня окликнули:
- Эй, ты!
Я обернулся...
Никого не видно! Тогда я поднял плошку, посветил...
И увидел подземца, стоявшего возле самой скалы. На нем был белый лисий плащ с глубоким, низко надвинутым на глаза капюшоном. Скала была в снегу...
- Эй, ты! - опять сказал подземец. - Чего пришел?
Я подошел к нему, почтительно кивнул, полез в кошель, достал диргем...
Мне было очень неудобно - в одной руке огонь, а во второй диргем; чуть что - я до меча не дотянусь...
Я сжал ладонь, разжал - и зазвенело два диргема. Подземец тихо, хищно засмеялся. Тогда я снова сжал, разжал - и показал, что получилось. Подземец ничего не говорил и даже не смеялся. Тогда я, помолчав, сказал:
- Я отдаю его тебе. А ты за это мне... Ты позволишь мне помочь моему господину. Он ничего не видит и не слышит, вот я и хочу подсказать ему, куда ему надо идти.
- И это все?
- Да, все.
Я замолчал. И ждал. Подземец протянул мне руку. Я передал ему диргем.
- Глупец! - сказал подземец.
- Почему?
- А вот! Смотри!
Он сжал ладонь, разжал...
И из нее вдруг полыхнул такой сильный огонь, что я ослеп, оглох, упал! А после...
3.
Подземец обманул Лузая. Сперва он отнял у него диргем, потом убил его, загнал в скалу и там превратил его в раба. И это говорю вам я, Акси Малютка, который никогда не лжет и все, что ему надо, знает. Да, я внимательный! В тот вечер я сразу почуял, что Лузай что-то затеял. И потому, когда все начали выходить из землянки, я спрятался под скамью и оттуда все прекрасно видел и слышал. Сьюгред была права: Лузай - глупец. Но, с другой стороны, если человек всерьез собрался умирать, то ему нельзя мешать.
Вот я и не мешал. Лузай без спросу взял мой плащ, оделся и пошел. И я пошел за ним. Если бы он тогда заметил меня, то я бы сразу поднял крик: "Отдай мой плащ!" Но, на его беду, он меня не заметил, все обошлось без криков. Потом, когда Лузай вышел на ту самую поляну, где осенью забрали ярла, я лег неподалеку и затаился. В снегу было теплей, чем на ветру. А ветер тогда сильный был - он относил слова, я ничего не слышал. Зато я прекрасно видел, как подземец взял у него монету, сжал и разжал кулак...
И полыхнула молния! Потом стало совсем темно. Потом я подбежал туда, где только что стоял Лузай...
А Лузая там уже не было. Подземца тоже не было. Даже следов их не было. Но я прекрасно знал, где их надо искать! Я лег, приложил ухо к скале... И точно! "Бум-м!" - молотом. - "Бум-м! Бум-м!" Это Лузай уже работает как раб. А после смех - это подземец радуется своей хитрости. А после снова: "Бум-м!" и снова: "Бум-м!" Но дальше я уже не слушал. Встал, отряхнулся, вернулся в поселок. Вошел к себе в землянку, посидел, подумал. Потом пошел к Торстайну. Тот меня выслушал, разгневался - и повелел, чтобы к нему немедленно призвали Сьюгред.
Когда она пришла, я снова рассказал, как было дело. Сьюгред сказала:
- Негодяй!
- Я, что ли? - удивился я.
- Да, ты! - сказала Сьюгред. - Негодяй. Ты смел меня подслушивать! А этот... Раб! Купить хотел - и самого его купили. А ярл не покупал!
- Да, это так, - сказал Торстайн. - Когда ярл уходил, мы молота не слышали. И, получается... - а после засмеялся и сказал: - А что! Быть может, ярл и впрямь уже дошел до Шапки Мира! Сейчас сидит там, пирует с Хальдером! А если... Нет! - он спохватился. - Нет! А вот Лузая жаль! Он был хорошим воином.
- И взял мой плащ, - напомнил я. - А плащ был длинный, теплый.
Сьюгред молча сняла с себя плащ и швырнула его в меня.
- Рад, - сказал я насмешливо. - Премного, - сказал я...
И замолчал, ибо Торстайн вскочил, меч выхватил и пригрозил:
- Будешь молчать - и будет хорошо! А нет...
Я опустил глаза, чтобы он не видел, как они сверкают. И он, ничего не заметив, велел, чтобы я скорей проваливал. И я ушел. Я не люблю Торстайна. Он человек недобрый, мстительный. И его дочь ему подстать. Я двадцать лет служил этой семье, кровь проливал, и что я за все это получил? Богатство? Славу? Женский плащ! Короткий, весь расшитый бисером! Как будто я... Тьфу, гадко объяснять! И я пошел и бросил его псам. Псы были голодны, порвали плащ, сожрали. На следующий день Торстайн спросил:
- А где твой новый плащ?
- Не знаю, - сказал я. - Да и зачем мне плащ? Я же в поход не иду.
- Да, не идешь. Куда тебе такому!
А я подумал: х-ха, да если бы я даже и мог, то все равно бы с тобой не пошел! Ведь ты...
Однако я не буду забегать вперед. Итак, все по порядку. А он был такой: вот настал день Старшего из Виннов, и, по обычаю, Торстайн и все его дружинники ушли в поход, бить морфов. То есть тех самых дикарей, которые живут за сопками, в топких болотах. Весной, как только сходит снег, морфы выходят из своих берлог, приходят к нам и грабят нас, и жгут наши дома, и убивают всех подряд. И мы тогда их тоже убиваем, сколько сможем. Но их такое множество, что всех не перебить. А летом по болотам не пройти, бегущих не догнать, и потому мы ждем зимы, и вот тогда уже приходим к ним и разрываем снег, и ищем их берлоги. А морфы в это время крепко спят! Они как засыпают с осени, так после спят до самого весеннего тепла. И потому зимой, на Старшего из Виннов, когда у морфов самый крепкий сон, мы и приходим к ним и убиваем их!
Так было и тогда: Торстайн собрал дружину и ушел бить морфов. А женщины и дети, рабы и старики... и я - все мы остались во Фьорде. Я сторожил корабль вместе с двумя мальчишками. А появляться в поселке мне было строго-настрого запрещено. Так повелела мстительная Сьюгред. Поэтому вернулся я к себе только тогда, когда из похода вернулся Торстайн.
И вот Торстайн и все, кто с ним ушел, вернулись, и мы сошлись, и на пиру нам было сказано: они ходили к Шапке Мира! Ну да, конечно же, Торстайн не удержался. И он затеял это еще здесь, еще до похода на морфов, я это тогда еще чуял! Так что теперь, на пиру, Торстайн бесстыже лгал, когда сказал, что это у них получилось совершенно случайно. Он так рассказывал:
- Нет, я не ожидал того! Да и никто не ожидал! Мы тогда уже третий день как потеряли тропу и шли наугад. Вдруг Дарки закричал: "Смотрите!" И это было удивительное зрелище! Вокруг, куда ни глянь, было черным-черно, а там, куда он нам показал, горела яркая полоска света. Мы сразу догадались, что это такое, поэтому поспешно сошли с саней, опустились на колени, и стали жарко прославлять наших великих Братьев-Прародителей. Ведь мы тогда очень надеялись на то, что если они сейчас смилостивятся над нами, то еще совсем немного - и мы войдем в Чертог!
