Виктор Власов - Сон в зимнюю ночь
– Посмотри… какие кул гайс!
– Да, гейс, скорее всего, – не поняв, ответил я. – Неудивительно.
Повсюду райские пейзажи, яркий свет, дарящий земле тепло, а людям приятную усталость.
Жаркий воздух у блестящих вымытых витрин вибрировал, создавая миражи. Казалось, толстое стекло вот-вот расплавится, потечёт на расчерченную белым дорожку для велосипедистов, заезд на которую Джулис прикрыла своим великолепным упругим станом. Она, согнувшись до асфальта, перебирала что-то в пакетах с одеждой.
– Пропусти людей, а?
Прижав девушку к себе, я позволил группе велосипедистов проехать мимо нас.
– Оу, – игриво подалась вперёд Джулис, хотела завалиться на меня, но я оттащил девушку с дороги.
– Видела, там… стройматериалы торчали из кузова. – Я указал на грузовую машину. – Могли задеть.
– Я ценить ты!
На лужайке – ковре из мелкой мягкой травы – мы отдохнули в шезлонгах под раскидистыми кущами деревьев, их стволы напоминали множество сросшихся гладко вытесанных досок. Прячась от солнца, в тени кучковались приятно пахнущие растения, ветви которых походили на длинные широкие иглы; на них селились серебристо-синие ворсистые подушечки мхов. Джулис дотянулась и ошмыгнула между пальцев одну такую ветку, облизала липкий сок.
– Я не знать, как это по-русски… название.
– Ничего. Необязательно знать.
– Знаешь, что? Ты – малоговорительный. Мне любится человеки-загадки… понимаешь?
– Очень приятно, – кивнул я, улыбнувшись. – Ты мне тоже очень нравишься.
– Правда? Я чувствовать это мало… – пожаловалась она.
Поведя плечами, я уклонился от заинтересованного взгляда Джулис. С загадочной улыбкой она коснулась липкими пальцами моих губ. Я, расслабившийся и закрывший глаза, не сразу понял… Резкий запах заставил сморщиться:
– Ты!..
– Сок сладко, Витя. Пробовай.
– Не хочу.
Девушка демонстративно обсосала пальцы, а я, отвернувшись, нахмурился.
Солнце сквозь сито листвы ласкало взгляд, прохладный ветерок навевал лень. Встать и покинуть сладкую тень райских кущ оказалось страсть как трудно.
– Куда? – повысил я голос, не успев поймать за пакет.
Она спряталась в густых зарослях, а когда, хихикая, вернулась, попросила осмотреть натёртое место на внутренней части бедра, мол, испытывала неудобство из-за грубой ткани штанов. Да, с такой подругой не заскучаешь!
Но в целом девушка вела себя спокойно. Бывало, останавливалась, щупала асфальт, оглядывалась на аборигенов, что-то спрашивала. Потом, срываясь с места, спешила меня обнять, затопить в потоке благодарности, щебетала по-английски. На Гавайи она не путешествовала ни разу.
– Я не из-за денег с ты, – уверяла она. – У ты нет масклз и кожа не шоколад, но ты я нравиться вэри! Я учить русский много!
– Я тоже учить английский немало! – замученно отозвался я, поразившись тому, что голос прозвучал, сипло, словно из уст чужого человека, с одышкой.
Попеняв на гавайский воздух, душный жаркий и с непонятным привкусом, я успокоился. Не хватало кислорода: воздух, казалось, нагревшись в лёгких, осел липкой массой на дне и вот-вот заполнит грудь целиком, и тогда будет совсем не продохнуть. Откашлявшись, я не освободился от чувства недостаточности кислорода в лёгких. Ладошка Джулис плавно опустилась на мокрую, прилипшую от пота к спине майку, погладила, затем сильно хлопнула меня между лопаток.
– Теперь лучше? Я знаю про это из… просто знаю… делать так, когда что-то застревай внутри.
Уставшие от ходьбы по жаре, мы расположились под сенью низких пальм, отбрасывающих длинные тени на дорогу, свалили на сумку пакеты со старыми вещами, упали на них.
В кафе напротив, на открытом воздухе, группа папуасов в набедренных повязках из больших широких листьев устроила концерт в честь изображённого на стенде осьминога. Засмотревшись на вибрирующую туго натянутую кожу барабана с рисунком, похожим на герб родного Омска, я не заметил, как передо мной поставили сок в удивительной ёмкости, походившей на незрелый кокос с толстыми колючками.
– Гуанабана… пей, Витя! – от удовольствия Джулис урчала и сладко жмурилась, похожая на ленивую кошку. – Я закажи, тебе нравить!
Прохладный сок, вкус которого напоминал коктейль из клубники, манго, корицы и ананаса не утолял жажду, а наоборот, усиливал.
– Чересчур сладкий, маслянистый, – оценил я, потерев покрасневшие плечи и шею. Негритянка, поднёсшая рагу из мяса, кабачков и других нераспознаваемых овощей, заметила резкую красноту моих плеч. Обратившись к Джулис, посоветовала вызвать такси. Мы так и поступили. Не в силах спрятать от яркого света слезящиеся глаза даже под затемнёнными стёклами очков, я ехал с закрытыми глазами. И вообще чувствовал себя весьма скверно – тепловой удар!
Выбравшись за черту города, таксист завернул на металлический мост, выводящий на дорогу вокруг горы Каала. По её причудливым покрытым зеленью уступам алмазными осколками спадала струя водопада. Только теперь, вдали от влажной жары низовий, мне стало полегче; в открытое окно авто я ощущал на лице свежий приятный бриз. Над круглым озером, глянцем поблёскивающем в громадной чаше выветрившейся скалы, кристальная пыль заволокла изумрудные кроны тропических деревьев. Шофёр, смуглокожий, с чёрной вьющейся шевелюрой, напоминающей шар из губки на эстрадном микрофоне, рассказывал Джулис о каких-то своих «тараканах». Скаля белые крупные зубы и выпячивая толстые как пироги губы, водитель толковал о ценах, установленных на рынке, непомерных для рядовых гавайцев. Привожу его речь в пересказе:
– Никогда не берите ничего в супермаркетах сети «Гаент» или «Шоперс». Возишь, возишь целый день туристов, а потом придёшь и наберёшь искусственной жратвы, от которой растёт вес! В этих магазинах самую дрянь сбывают, что даже псы не едят – только свиньям в корыто. Водный рынок есть у мыса Кахуку. Увидите, куда плывут лодки, туда и вы гребите. Спросите Улуи Сернера… чёрт, фамилию пришлось сменить… Мой отец вам предложит настоящую рыбу, мясо, овощи. Есть даже курительная трава высшего качества.
Огибая каменные углы, изборождённые корнями, точно венами, таксист перебирал события из истории штата, по своей воле примкнувшего к США, по его мнению, совершенно не улучшившие жизнь на островах, предназначенных для райского отдыха и нетяжёлой работы. Приводя примеры из жизни своих предков и родственников, доказывал девушке, что без выносливости и силы простых людей пропадёт любой урожай, не соберётся мешок кофе, не наберётся корзины ананасов, не вырубится и трёх фунтов тростника. Вычислив, что я по-английски немного понимал, он стал меньше корить белое население, но всё-таки пропустил пару колких фраз. Джулис, усмехнувшись, искоса поглядела на меня, задумчиво рассматривавшего красоты тропиков.
