Григорий Адамов - Изгнание владыки (Часть 2)
– Мне показалось, – сказал Гоберти, которому передалось беспокойство его спутников, – мне показалось, что он несся отовсюду, как будто из самых недр земных, со всех сторон.
– Но в нем было что-то металлическое, – задумчиво сказал Гуревич.
– Совершенно верно, – живо подтвердил Лавров. – Значит, шум возник где-то здесь, в шахте, среди механизмов и перекрытий.
– Вот это меня и беспокоит, Сергей Петрович. Надо во что бы то ни стало и, главное, поскорей установить место возникновения этого звука.
Миновав последнюю галерею метаморфизации, кабина медленно приближалась ко дну шахты. Огромный, чуть выпуклый стеклянный круг покрывал его, узенькие серые полоски лучеобразно расходились по кругу из центральной черной площадки. Издалека можно было различить на этой площадке, огороженной решеткой, человека в скафандре, стоявшего перед возвышением, похожим на кафедру.
Вскоре кабина остановилась. Выйдя из нее, все очутились на стеклянно-стальной поверхности круга и вступили на серую дорожку, тянувшуюся от лестницы к центру.
Внизу, под ногами, бешено клокотала, вскипая желто-коричневой пеной, темная вода.
Черные трубы, изогнувшись под прозрачно-стальным потолком, словно ноги гигантского паука, тянулись во все стороны, доходя до таких же стеклянных стен шахты, словно образуя собой каркас огромной круглой палатки с прозрачным сводом. От каждой трубы отделялось и висело вниз множество отростков – брандспойтов. Из их нижних отверстий вырывались, словно толстые металлические прутья, белые струи воды и с чудовищной силой били в илистую массу на дне, вздымая кверху водяные холмы. Нижние концы брандспойтов, как огромные слоновые хоботы, медленно описывали круги, и в какие-то определенные моменты соседние струи воды как будто сливались вместе и били с удвоенной силой. Гул и рев воды достигали здесь такой силы, что в них тонул шум работы других машин и механизмов, не слышен был человеческий голос, а стеклянно-стальной круг под ногами заметно дрожал.
Гоберти опасливо поставил ногу на эту прозрачную вибрирующую поверхность. Стараясь подавить инстинктивный страх, он следовал за быстро и твердо идущими впереди Гуревичем и Лавровым. Человек на кафедре приветствовал их кивком головы в прозрачном шлеме скафандра. Перед человеком на наклонной доске кафедры были небольшие штурвальные колеса, рубильники, кнопки, рычажки. В правом углу доски зеленые лампочки, образуя квадрат, светились спокойным мягким огнем, но одна из средних потухла, а в левом углу, среди квадрата темных лампочек, одна светилась ярким красным светом.
Гуревич быстро приблизился к человеку. Неожиданно громко и ясно, перекрывая царивший здесь гул, прозвучали под всеми шлемами его слова:
– Что тут случилось, Геннадий Семенович? Что за удар?
Человек показал рукой на красную лампочку в левом углу пюпитра:
– В пульпоотводной трубе двадцать четвертый насос прекратил работу… Я уже вызвал аварийную команду.
Гоберти, стоя позади Лаврова, дотронулся до его рукава. Обернувшись, Лавров увидел его вопросительный взгляд. Гоберти кивнул в сторону человека.
Лавров коснулся незаметной кнопки на груди Гоберти и перевел ее на новую позицию.
– Говорите свободно, – сказал Лавров. – Я привел в действие усилитель вашего радиотелефона. Что касается этого товарища, то он – гидромониторщик. Перед ним пульт управления. Отсюда он дает общее направление проходке, ослабляет или усиливает струю воды в зависимости от твердости грунта, увеличивает или уменьшает дозу георастворителя…
Он хотел еще что-то сказать, но в этот момент новый громовой удар неожиданно потряс всю шахту до основания. В следующий момент, сливаясь с оглушительными перекатами эха, раздался неистовый рев прорвавшейся воды. Туча осколков стеклостали, обломков металла, кусков цемента со свистом понеслась во все стороны.
Подняв головы, окаменевшие от ужаса люди увидели на большой высоте, под нижней галереей искусственной метаморфизации, гигантскую темно-коричневую дугу воды, устремившуюся из огромного отверстия в ближайшей к лестнице пульпоотводной трубе.
Громадная металлическая глыба, вырвавшаяся из трубы, ударила в лестницу, с визгом и скрежетом сорвала целый пролет ее и, пронесясь вместе с ним в воздухе, вертясь, ударяясь о встречные трубы и отскакивая от них, с потрясающим грохотом свалилась на стеклянно-стальное перекрытие дна, недалеко от пульта управления. Перекрытие дрогнуло, но уцелело. Сейчас же сверху обрушился мощный коричневый водопад, заливая стеклянное дно.
Все произошло в одно мгновение, с неуловимой быстротой.
Гидромониторщик схватился за грудь и упал в липки густой поток, который подхватил его, протащил, перекатывая, под решеткой и начал уносить дальше, к стене.
Люди метались по залитому водой стеклянному дну шахты, хватаясь за решетки центральной площадки, бежали, скользя и спотыкаясь, к подножию лестницы. Ослепленный мутными струями стекавшей по шлему воды, Лавров бросился к гидромониторщику. Он схватил его за руку на полдороге к стене, поскользнулся, упал на колено, но поднялся и, задыхаясь, с силой, которую трудно было предположить в нем, перебросил гидромо-ниторщика себе на плечи. Шатаясь, он побрел с ним, уже почти по щиколотку в клокочущей воде, к решетке площадки.
Как раз в этот момент, покрывая рев низвергающегося водопада, раздался откуда-то сверху пронзительный, полный отчаяния крик:
– Авария! Спасайте Лаврова!
Под нижней галереей метаморфизации, мелко семеня ногами по ступенькам лестницы, держа у груди портфель, бежал Березин и что-то кричал. Далеко впереди него, с горящими, почти безумными глазами и бледным, как мел, лицом, летел вниз Красницкий. Он мчался прыжками через пять-шесть ступеней сразу и вдруг, встретив зияющую пропасть на месте сорванного пролета, ни на секунду не останавливаясь, взлетел, словно футбольный мяч, пронесся над провалом, мимо красного рубильника над уцелевшей нижней площадкой. На лету он успел ударить рукой по рубильнику сверху вниз, прижать его к мраморной доске щита управления, протянув одновременно другую руку к перилам площадки у начала следующего пролета лестницы.
И сразу замолк оглушительный рев водопада, гигантская струя взбесившейся воды укоротилась и сжалась, словно втянувшись обратно в трубу, затих непрерывный гул гидромониторов под стеклянным кругом на дне, прекратилось чмоканье невидимых насосов, остановилось движение лифтов.
Но Красницкому не удалось схватиться за перила.
Перелетев через всю площадку, он зацепился ногой за верхнюю ступень лестницы, перевернулся в воздухе и упал головой вниз. В наступившей жуткой тишине, глухо и мягко ударяясь телом о ступени лестницы, он покатился по ней вниз, высоко подпрыгивая, словно туго набитый мешок с ватой. В несколько секунд он пролетел первый пролет, перекатился через следующую площадку и возобновил свой ужасный спуск по второму пролету.
