Андрей Саломатов - Время божьего гнева
Алексей даже позабыл о насекомых, болящих локтях и коленях. Он привалился спиной к стене и с искренним любопытством поинтересовался:
- А что, по-твоему, значит "полна чаша"?
- Тепло... свет... еда, - не задумываясь, ответила Танька и, немного помешкав, добавила: - Я.
- Ты?! - демонически рассмеялся Зайцев. - Да ты... - Он хотел было спросить, видела ли она когда-нибудь себя в зеркале, но вовремя остановился. Правда, по интонации Танька прекрасно поняла, что он имел в виду. Она почувствовала в этом оскорбительном восклицании "ты!" не только презрение, но что ещё хуже, не признание в ней тех основных женских достоинств, которые она считала существующими, приобретенными большим трудом, что составляло её гордость. Такое откровенное пренебрежение страшно оскорбило её и, опустив глаза, Танька сквозь выступившие слезы прошептала:
- Иди.
- Куда? - не понял Алексей, хотя настроение хозяйки расшифровал правильно.
- Туда иди, - указала она на выход. - Иди отсюда! Значит правду сказывают, стояки - ироды.
- Да ты хотя бы знаешь, кто такой Ирод?! Ты хоть знаешь, что говоришь?! - сорвался на крик Зайцев. Осколки исторических событий и библейских мифов оказывается жили и здесь, в рукотворной преисподне, но уже в виде атавизмов, совершенно непонимаемые, как отголосок прошлой, неизвестной жизни.
Алексей уже хотел выползти из норы, но боль не позволила ему это сделать. Он лишь перекатился на бок и простонал:
- Не могу. Разваливаюсь на куски.
- Тады лежи и молчи, - тихо проговорила Танька.
Глава 4
Зайцев не имел понятия, сколько пролежал в этой черной дыре - время в пещере никак не ощущалось. Он посчитал, что они дважды засыпали, три раза Танька подливала в плошку масла, четыре раза приносила ему картошку и воду, один раз он ползал в сортир и промучился там минут сорок, пытаясь пристроиться над выгребной ямой в тесной, как собачья будка, норе.
Затем они молча лежали. Танька что-то мурлыкала, прижималась к нему горячим телом, и в какой-момент Алексей даже поймал себя на том, что прикосновения катакомбной дикарки возбуждает его, но потом сам же и возмутился этой нелепой мысли. За время пребывания здесь он научился расчленять царящий здесь смрад на отдельные фрагменты и сейчас отчетливо ощущал запах её немытого тела - так пахнут только норные дикие звери.
"И зачем я приперся в Разгульное? - машинально почесывая то голову, то залезая под мышки, уже не в первый раз пожалел Зайцев. - Пощупать какие-то мифические корни? Посмотреть, в каких условиях начиналась моя экскурсия в этот мир? Посмотрел. Какие там корни! Все давно обрублено, и любой мой московский знакомый мне куда ближе всех сибирских родственников вместе взятых. Есть только одно родство - похожесть существования, общая среда обитания. Какой к черту тюлень родственник медведю? Когда это было? Один живет в океане, другой - в лесу. Зов крови - это глупая, неизвестно кем и когда придуманная, сентиментальная туфта. Отец никогда не стремился назад в Разгульное. Он конечно же знал, почему, но молчал. Говорить о таких вещах просто не принято и опасно. Сам же в работе много раз использовал этот прием, психотерапевт хренов. Говорил клиенту, что сила человека в его корнях и традициях. Чья-то - возможно. Но я! Я-то как попался на эту дурацкую удочку? - Алексей тяжело вздохнул. - Ну, вот и выяснилось, что я "безродный космополит". Стоило ли ехать в такую даль, на историческую родину, чтобы ещё раз убедиться, что дважды два - четыре и только четыре?"
Чтобы лишний раз не рвать душу, Алексей заставил себя думать о возвращении в Москву. Когда же в очередной раз он погрузился в дрему, ему приснился странный лубочный город с большим количеством златоглавых церквей, раздрызганных кабаков и деревянных сортиров. По дощатым тротуарам в обе стороны, непрерывным потоком ползли нормально одетые люди с сумками и дипломатами, авоськами и чемоданами. У одних поклажа была приторочена как у вьючных животных к спинам, другие волокли её за собой. Все они были слепыми, с пустыми глазницами и спекшимися веками. Все напоминали цирковых пресмыкающихся, для смеха разодетых в человеческие одежды. Зрелище было апокалипсическим, и Зайцев даже остановился, чтобы перевести дух. "Постойте, - обратился он к ближайшему "пешеходу". - Пожалуйста, скажите, что это за город?" "Кудияровка", - не сбавляя скорости и не поворачивая головы, бросил слепой.
"Так вот он каков Китеж-град этих несчастных калек", - подумал Алексей и осмотрелся. Совсем страшно ему стало, когда он понял, что ползет вместе со всеми, но понятия не имеет, куда и зачем. Причем, у Зайцева это получалось легко и просто, словно он передвигался таким образом с самого рождения.
Как Алексею представлялось, от кудияровцев он отличался только тем, что был зрячим. Мысль о собственном превосходстве грела душу, но чтобы в этом окончательно удостовериться, он отполз в сторону и прикоснулся пальцами вначале к одному глазу, затем к другому - на месте глаз оказалась гладкая кожа без каких-либо признаков глазных яблок и век. "Что это?! - в ужасе вскрикнул он. - Я же вижу!" Зайцев вцепился в плечо проползавшего мимо кудияровца с рюкзаком на спине и истошно заорал ему прямо в лицо: "Я вижу!" "Это тебе только кажется", - освобождаясь от его хватки, шелестящим голосом старосты проговорил кудияровец.
Алексей вынырнул из кошмарного сна как из ледяного омута, с ощущением, что освободился от смертельной опасности. Но, оглядевшись, сразу вспомнил, куда его занесла нелегкая и застонал от нахлынувшей безысходности. Он чувствовал себя заживо и навечно замурованным в канализационной трубе и никак не мог понять: за что, зачем и есть ли хоть какая-то возможность отсюда выбраться.
Проснувшись, Зайцев случайно разбудил и Таньку, которая тут же приподняла голову и хриплым со сна голосом спросила:
- Чего тебе?
- Ничего, - ответил он и торопливо добавил: - Кто у вас здесь самый старший?
- Знамо кто, староста, - снова укладываясь, разочарованно сказала хозяйка норы.
- Если он прикажет, меня отпустят? - не отставал Алексей.
- Неа, - ответила Танька. - У нас сообча решают.
- Да когда вы успели сообча-то? Позови старосту! Мне надо с ним поговорить.
- Не поползет, - лениво ответила Танька и нарочито громко зевнула. Чего ему зря ползать? Ты же не тот стояк.
- Тогда какого черта вы меня здесь держите?! - снова сорвался на крик Зайцев.
- Не выведешь нас, так гнев Божий отведешь. Нам и Время Великого затишья стояк принес.
- Значит здесь уже бывали стояки? - оживился Алексей.
- Бывали, - ответила хозяйка. Она запустила руку под подстилку, пошарила там и вытащила на свет небольшой блестящий предмет из того, верхнего мира, в который Зайцев так отчаянно желал вернуться. Это оказалась солдатская кокарда.
