Роберт Хайнлайн - Миры Роберта Хайнлайна. Книга 10
— Помолчи. Нас могут подслушивать.
Джилл кивнула, достала диктофон и отдала его Бену. Брови у него поднялись, но он промолчал. Вместо ответа сунул ей в руку дневной выпуск «Пост».
— Газеты видела? Почитай, пока я умоюсь.
Он указал ей столбец и вышел, унося диктофон. Колонка принадлежала перу Бена.
Бен Какстон
ВОРОНЬЕ ГНЕЗДО
Всем известно, что тюрьмы и больницы имеют нечто общее: выйти оттуда нелегко. В каком-то смысле заключенный даже менее изолирован, чем больной. Заключенный может вызвать своего адвоката, может потребовать прихода Честного Свидетеля, прибегнуть к habeas corpus[8] может, наконец, обратиться к начальнику тюрьмы с просьбой об открытом процессе.
Но нужна лишь табличка «ВИЗИТЫ ЗАПРЕЩЕНЫ», повешенная по приказу знахаря, — то есть члена загадочного клана врачей, — чтобы подвергнуть человека заключению более строгому, чем то, в котором пребывал знаменитый узник «Железная Маска».
Конечно, ближайших родственников это не касается, но «Человек с Марса, по-видимому, таковых не имеет. Команда незадачливого «Посланца» тоже почти не оставила каких-либо родственных связей на Земле. Если человек в железной маске, извините, я имел в виду «Человека с Марса», и имеет какого-нибудь родича, охраняющего его интересы, то нескольким тысячам репортеров отыскать такового не удалось.
Кто представляет интересы «Человека с Марса»? Кто выставил вооруженный караул у его дверей? Что за страшную болезнь он подхватил, так что никто не может даже взглянуть на него, а уж тем более задать ему вопрос? Я спрашиваю Вас, мистер Генеральный секретарь! Объяснения насчет «физической слабости» или «утомления от перегрузок» не стоят и ломаного гроша. Если бы в действительности ответ был таков, то нужна была бы только медсестра весом в девяносто фунтов, а не здоровенные вооруженные стражи.
А может быть, болезнь носит финансовый характер или (скажем мягче) политический?..
Ну и дальше в том же духе. Джилл понимала, что Бен ловит Администрацию на наживку, пытаясь заставить ее действовать. Какстон, конечно, сильно рискует, бросая вызов Администрации, но оценить как масштабы риска, так и формы, в которые он может вылиться, Джилл не могла.
Она бегло просмотрела газету. Номер был заполнен информацией о Марсе, о «Победителе», фотографиями Генерального секретаря Дугласа, пришпиливающего ордена к груди космонавтов, интервью с капитаном Ван Тромпом и его бравой командой, картинами городов Марса и самих марсиан. О Смите почти ничего не было, кроме официального бюллетеня о состоянии здоровья, которое медленно улучшалось после длительного и тяжелого путешествия.
Появился Бен и бросил ей на колени стопку тонкой папиросной бумаги.
— Вот тебе еще одна газета, — сказал и снова ушел.
Джилл поняла, что эта перепечатка записи на первой кассете. В тексте были пометки: «первый голос», «второй голос» и так далее, но Бен там, где был уверен, делал расшифровку имен карандашом; вверху он приписал «все голоса — мужские».
Большая часть записи свидетельствовала, что Смита кормят, умывают, массируют, что он занимается физическими упражнениями под надзором голоса, который был идентифицирован как «доктор Нельсон», и другого голоса, который был назван «второй врач».
Только один отрывок не имел ничего общего с уходом за больным. Джилл прочла его очень внимательно.
Доктор Нельсон. Как ты себя чувствуешь, малыш? Хватит сил, чтобы поболтать?
Смит. Да.
Нельсон. Тут с тобой один человек хочет побеседовать.
(Пауза)
Смит. Кто?
(Примечание Какстона — «Всем ответам Смита предшествует пауза».)
Нельсон. Этот человек наш (неразборчивый утробный звук, может быть, марсианское слово). Он наш главный Старейший. Поговоришь с ним?
Смит (после долгой паузы). Я очень довольный. Старейший будет говорить, я — слушать и расти.
Нельсон. Нет, он хочет задавать тебе вопросы.
Смит. Я не могу учить Старейшего.
Нельсон. Старейший желает этого. Ты позволишь ему задавать тебе вопросы?
Смит. Да.
(Шум.)
Нельсон. Пожалуйте сюда, сэр. Я позвал доктора Махмуда, чтобы помочь в случае необходимости с переводом».
Джилл прочла «Новый голос», но Бен вычеркнул это место и надписал «Генеральный секретарь Дуглас».
Генеральный секретарь. Он мне не нужен. Вы говорили, что Смит понимает по-английски?
Нельсон. И да и нет, ваше превосходительство. Он знает много слов, но, как говорит Махмуд, у него нет культурного контекста, с которым эти слова согласовывались бы. Могут быть ошибки.
Генеральный. Ничего, уверен, мы справимся сами. Когда я был мальчишкой, я проехал автостопом всю Бразилию, не зная, когда пускался в путь, ни одного португальского слова. Ну а теперь познакомьте нас и оставьте одних.
Нельсон. Сэр! Я должен быть со своим пациентом.
Генеральный. Вот как, доктор? Боюсь, мне придется настаивать на своем. Очень сожалею.
Нельсон. И я боюсь, что должен настаивать на своем. Сожалею, сэр… Врачебная этика…
Генеральный. Как юрист, я немного знаком с медицинским правом, так что не суйте мне эту чушь насчет «врачебной этики». Разве этот пациент вас выбрал сам?
Нельсон. Не совсем, но…
Генеральный. А была ли у него вообще возможность выбирать врача? Сомневаюсь. Его статус сейчас — «опекаемый государством». Я действую в качестве ближайшего родственника де-факто и, как вы узнаете вскоре, и де-юре тоже. Мне надо поговорить с ним наедине.
Нельсон (долгая пауза, говорит оскорбленно). Раз вы так ставите вопрос, ваше превосходительство, я умываю руки и отказываюсь вести этого больного дальше.
Генеральный. Не надо так обострять ситуацию, доктор. Я же не выражаю недоверия вашим методам лечения. Но вы не посмеете запретить матери повидаться наедине с больным сыном, не так ли? Вы что, боитесь, что я причиню ему вред?
Нельсон. Нет, но…
Генеральный. Тогда какие могут быть сомнения? Будьте добры, познакомьте нас и прекратим спор. Наш разговор может лишь повредить больному.
Нельсон. Ваше превосходительство, я представлю вас. А затем можете искать другого врача для вашего… «опекаемого».
Генеральный. Я действительно очень сожалею, доктор. Не хочу считать это вашим последним словом, мы все обсудим позже. Ну а теперь…
