Роберт Хайнлайн - Миры Роберта Хайнлайна. Книга 10
— Я политикой не интересуюсь.
— А надо бы. Она не менее важна, чем твое собственное сердцебиение.
— А мне и на него наплевать.
— Не болтай, когда я произношу речь! Лоскутное большинство, возглавляемое Дугласом, может развалиться когда угодно — Пакистан, например, спит и видит, как бы ему сбежать, — он пугается даже простого шороха. За этим последует вотум недоверия, и мистер Генеральный секретарь Дуглас вернется к своему былому положению мелкого адвокатишки. «Человек с Марса» может легко спасти его, а может столь же легко и погубить. Ну так как — проведешь меня?
— Нет, я собираюсь уйти в монастырь. Кофе еще есть?
— Сейчас взгляну.
Джилл встала, потянулась и сказала:
— О мои бедные старые косточки! Не думай о кофе, Бен. У меня завтра тяжелый день. Отвези меня домой, хорошо? Или отправь туда, если так безопаснее.
— О'кей, хотя время еще детское. — Он ушел в спальню и вернулся, держа в руке какую-то штучку, размером с маленькую зажигалку. — Так ты проведешь меня?
— Послушай, Бен, я очень хотела бы, но…
— Неважно. Это действительно опасно и не только для твоей карьеры. — Он показал коробочку. — «Жучка» у него поставишь?
— А? Что это такое?
— Самый ценный подарок для шпионов со времен Микки Фина. Микродиктофон. Проволоку крутит тончайшая пружинка, которую при работе нельзя обнаружить с помощью самых совершенных детекторов. Все детали упакованы в футляр из пластмассы, столь прочной, что машинку можно швырять из такси на камни мостовой. Что касается энергии, то ее радиоактивность меньше, чем у стрелок часового циферблата, а защита от нее гораздо надежнее. Проволоки хватает на двадцать четыре часа работы. Потом кассета вынимается вместе с пружинкой, и вставляется новая; пружинка — часть кассеты.
— Она взрывается?
— Можешь запечь ее в пироге.
— Бен, ты так меня запугал, что я боюсь заходить к нему в палату.
— Но в соседнюю с боксом комнату зайти сможешь, а?
— Думаю, да.
— У этой машинки уши чуткие, как у осла. Прилепи ее вогнутой стороной к стенке, можно скотчем, нажми на спуск, и она услышит все, что происходит за стеной.
— Но меня заметят, если я буду все время шастать туда и обратно. Бен, его палата имеет общую стену с палатой, которая выходит в другой коридор. Подойдет?
— Еще как! Значит сделаешь?
— Хм… ладно, давай. Я подумаю.
Какстон тщательно обтер машинку своим носовым платком.
— Надень перчатки.
— Зачем еще?
— За обладание этой игрушкой можно получить отдых за решеткой. Значит, будешь пользоваться перчатками и постарайся с этой штукой не попадаться.
— Всегда ты скажешь нечто воодушевляющее.
— Хочешь выйти из игры?
— Нет.
— Умница! — Свет мигнул, Бен взглянул вверх. — Должно быть, твое такси. Я позвонил, когда ходил за этой игрушкой.
— О! Поищи-ка мои туфли, ладно? И не выходи на крышу. Чем меньше меня будут видеть с тобой, тем лучше.
— Как прикажешь.
Когда Бен, надев ей туфли, встал с колен, она обхватила его лицо ладонями и поцеловала.
— Милый Бен, я знаю, что ничего хорошего из этого не выйдет, особенно теперь, когда мне известно, что ты уголовник; правда, ты все же недурной повар, при условии, что комбинации на таймере буду набирать я. Так что, может быть, я и выйду за тебя замуж, если когда-нибудь снова заманю в ситуацию, в которой ты склонен делать предложения.
— Предложение не отменяется.
— Разве гангстеры женятся на своих девках? Или они называют их «телками»? — И Джилл убежала.
«Жучка» Джилл поставила легко. Больной в палате, расположенной в другом коридоре, был предписан постельный режим. Джилл частенько забегала побеседовать с ней. Продолжая болтать о том, как плохо санитарки вытирают пыль в палатах, она приложила машинку к внутренней стенке встроенного шкафа.
Сменить новую кассету на следующий день было тоже нетрудно: больная спала. Она проснулась, когда Джилл все еще стояла на стуле. Джилл отвлекла внимание пациентки, отпустив какую-то соленую шуточку по поводу взаимоотношений персонала.
Потом отправила первую кассету почтой, так как это показалось ей надежнее уловок из трагедий «плаща и кинжала». Но при попытке сменить вторую кассету она чуть не попалась. Выждав момент, когда больная заснет, она залезла было на стул, как та проснулась.
— О, хелло, мисс Бордмен!
Джилл окаменела.
— Хелло, миссис Фритчли, — удалось ей выдавить из себя. — Хорошо вздремнули?
— Так себе, — ответила женщина недовольно. — Спина болит.
— Сейчас помассирую.
— Не поможет. А почему вы всегда роетесь в моем шкафу? Что-то не так?
Джилл с трудом контролировала свой взбудораженный желудок.
— Там мыши, — ответила она.
— Мыши!!! Я немедленно потребую перевода в другую палату!
Джилл отцепила машинку от стены, спрятала в карман и соскочила на пол.
— Нет-нет, миссис Фритчли, я только взглянула, нет ли там норки, и ее там, конечно, не оказалось.
— Вы уверены?
— Абсолютно. А теперь давайте помассируем спину. Расслабьтесь.
Тогда Джилл решила воспользоваться пустой комнатой, бывшей частью бокса К-12, то есть частью бокса «Человека с Марса». Она захватила отмычку… и только для того, чтобы найти комнату незакрытой и занятой двумя морскими пехотинцами. Численность охраны была удвоена. Один из караульных взглянул на нее, когда дверь открылась.
— Кого-нибудь ищете?
— Нет. Не садитесь на кровать, мальчики, — сказала она сухо, — если вам нужны стулья, скажите, и я пришлю.
Охранник неохотно встал. Джилл вышла, стараясь скрыть сотрясавшую ее дрожь.
«Жучок» все еще лежал в ее кармане, когда она закончила дежурить. Джилл решила немедленно вернуть машинку. Когда она оказалась в воздухе и направилась к жилищу Бена, ей сразу стало легче. Она позвонила Бену прямо из такси.
— Какстон слушает.
— Говорит Джилл. Бен, я должна тебя увидеть.
Он раздельно сказал:
— Не считаю это разумным.
— Бен, мне надо. Я уже еду.
— Что ж, о'кей, раз надо, значит надо.
— Сколько энтузиазма!
— Слушай, девочка, это не…
— Пока!
Она отключилась, успокоилась и решила не держать зла на Бена. Они играли в игру, в которой оба были сопливыми новичками. Во всяком случае, она… Нечего было ей соваться в политику.
Когда Джилл оказалась в объятиях Бена, ей тут же полегчало. Бен был такой славный, может, она когда-нибудь и в самом деле пойдет за него замуж. Она начала что-то говорить, но он тут же прикрыл ей рот ладонью и шепнул:
