Пол Андерсон - Настанет время
— История не стремится быть лучше, док, совсем не стремится. Мы только воображаем себе это. Но подумайте, отбросьте все романтические легенды и оставьте только голые факты. Ведь, к примеру, в 1800 году, когда Франция захватила всю Европу, никак не могла бы возникнуть первая мировая война, в которой западная цивилизация сама бы стремилась перерезать себе горло. А мы и сейчас еще кровоточим от ран, которые нанесли сами себе в 1914 году.
Иногда он предпринимал путешествия во времени в чисто развлекательных целях.
— Если быть честным, — как-то ухмыльнулся он, — то мне все больше и больше нравятся низкопробные развлечения.
— Париж Тулуз-Лотрека? — спросил я. Он уже сообщил мне, что ранний декаданс в основном был создан людьми из высших слоев общества, которые подвизались — и не без успеха — в искусстве.
— Нет, там я еще не был, — признался он. — Как-нибудь побываю. Но рассвет Старквилла…
Его не интересовала проституция. Он уже многое узнал о том, какими жестокими могут быть условия жизни людей и к чему это может привести. Он любил ранний джаз, любил компанию каких-то молодых людей, о которых сказал, что эти парни гораздо более реальны, чем молодежь нашего времени, не говоря уже о семидесятых годах.
А тем временем он делал себе состояние.
Думаете, это было легко? Достаточно сравнить цены 1929 года и нашего времени. Все это было весьма сложно. Возможностей у него было не так уж много.
Он, скажем, мог покупать марки или монеты другого времени и продавать их современным коллекционерам. Мог, допустим, прихватить с собой алюминиевые предметы и переместиться в ту эпоху, когда алюминий стоил дороже золота. Но все это были мизерные сделки. К тому же Джек не в силах был переносить больших тяжестей, а кроме того, не хотел обращать на себя внимание.
Он рассматривал возможности вкладывания денег в предприятия, чтобы стричь купоны, но правила этой игры были настолько сложны, что он не хотел тратить время на их изучение. Кроме того, ему хотелось разбогатеть в нашем с ним времени. В конце концов он преуспел в своем намерении. Правда, он не рассказывал мне подробностей операции. Я знал только самую общую картину. Итак, Джон Франклин Хэйвиг основал фонд, который доверил одному из самых надежных банков, и распорядился, чтобы проценты по вкладу выплачивались «любому наследнику мужского пола» по достижении двадцати одного года. Затем в 1964 году некий Джон Франклин Хэйвиг обратился в банк как наследник и стал обладателем миллионного состояния. Сенлакская «Трампет» с трепетом сообщила о рождении нового миллионера, получившего наследство от дальнего родственника.
— Вот и все, — сказал он мне. — Теперь мне нужно только выписывать чеки.
Я должен еще упомянуть о помощи, которую он оказывал матери и некоторым другим. Но в целом благотворительностью он не занимался.
— Это не выход, док, — говорил он мне. — Заниматься благотворительностью — все равно что лечить насморк, когда надвигается эпидемия чумы.
Но я знал, что он тем не менее помог нескольким несчастным и сделал большой вклад в какую-то либеральную организацию.
— Мы нуждаемся в резервах для жизни, — сказал он. — Всех форм жизни. Сегодня — для духовной жизни — это нетронутые уголки природы. А завтра — для сохранения самой жизни на Земле.
— Будущая война, — не сомневался Джек, — будет не просто выяснением отношений между капиталистическим и коммунистическим миром, как мы представляли в пятидесятых годах. Я могу лишь очень слабо представить себе, что произойдет. И неудивительно. Никто сейчас, да и в будущем, не может дать точного анализа последствий. Док, ученые много спорят о причинах и последствиях прошлых войн, но никто не задумывается, к чему может привести будущая. А ведь достаточно вспомнить о гигантском облаке пыли, которое окутает Землю после ядерных взрывов, чтобы понять — Землю ждет новый ледниковый период.
У него сложилось впечатление, что третья мировая война, как и первая, — это конфликт, которого все ждут, однако никто не хочет задумываться о последствиях. Он считал, что более важны экологические последствия войны, чем политические и идеологические.
— Я уверен, что в пустыню обратятся огромные области планеты. И не только в пространственном смысле, но и во временном. Вы знаете, док, что океан снабжает атмосферу половиной кислорода? В 1970 году инсектициды будут обнаружены в планктоне. А в 1998 году океан превратится в зловонную клоаку, к которой даже подойти будет страшно.
— Но это все можно предсказать и предотвратить, пока не поздно, — заметил я.
Он поморщился:
— О да, сейчас много говорят о защите окружающей среды. А она буквально бьется о ветровые стекла огромных автомобилей, принадлежащих волосатым бесцеремонным молодым людям. И эти автомобили загаживают землю и воздух… Люди стали совершенно беззаботными. Таково логическое заключение из общей тенденции. Я понимаю, глупо всю вину возлагать на будущую войну и на тех, кто готовит ее. Тем более что я до сих пор не знаю, как она возникла. Но, док, я имею моральное право утверждать, что большая часть зла произрастает в этой стране, самой могущественной в мире, передовой как в хорошем, так и в плохом. Америка не хочет ощутить свою ответственность за ту мощь, которой она обладает.
Она сделает попытку наказать своих врагов в Азии, но эта попытка будет не очень уверенной, и Америка потеряет много своих сынов из-за ничтожной цели. Надеясь сложить нескладываемое, мы растеряем своих последних друзей. Люди, которые будут выбраны в правительство, станут бороться с инфляцией путем повышения цен и налогов — а это все равно, что заклеивать бумагой трещины в фундаменте. Экономический коллапс приведет к ослаблению международной политики. Белое большинство попытается переложить все экономические трудности на плечи цветного меньшинства, те начнут бунтовать, и в этом мятеже погибнут последние остатки прогресса. А наши глупые попытки сбалансировать то, что мы берем из окружающей среды, и то, что мы вкладываем в нее… Сначала американцев охватит чувство вины. Затем постепенно они станут апатичными. В Америке создадутся громадные запасы денег. Жизненные потребности людей будут полностью удовлетворены, но что касается духовной жизни…
В феврале 1964 года Хэйвиг вступил в наследство, которое создал сам для себя. После этого он постарался зачеркнуть все свое прошлое и всю оставшуюся жизнь называл себя не иначе как «дядюшка Джек». Я спросил его, что он намеревается делать дальше, и он ответил:
— Я хочу узнать как можно больше о том, что нас ждет.
Я задумался и высказал ему свое желание узнать о своем будущем. Только теперь я понимаю, сколько бы ему пришлось рассказывать о моем будущем до дня смерти Кэйт.
