Ирина Булгакова - Уровень
И первая же фраза отошедшего в небытие профессора поразит его настолько, насколько вообще могут поразить слова.
АРИЕЦ
Суицидница. Причем, пыталась распрощаться с жизнью совсем недавно. Шрам свежий. И без швов. Резанула по запястью и тут же передумала. Странная девчонка. Сводить счеты с жизнью самостоятельно — пара пустяков. А вот когда с десяток человек выразили искреннее желание помочь в этом нелегком деле, сразу — и жизнь хороша, и жить хорошо.
Кстати, о помощниках. Откуда они взялись и в связи с чем их обуяло желание поучаствовать в жизни… точнее, в смерти девчонки, выяснить не удалось. Простенький вопрос "что случилось" остался без ответа. Только в глазах, и так огромных, вдруг чернильным пятном в воде стал расплываться по радужке зрачок. До такой степени, что Арийцу стало не по себе.
Жалость — это такая слепая старуха с клюкой, которая пролезет, куда захочет. Просунет в дверь свою дурацкую клюку и не захлопнешь, как ни старайся. А следом втянется сама и будет давить, преданно заглядывая в душу незрячими бельмами глаз.
Помог Ариец по доброте душевной девчонке, а в результате сплошная головная боль получилась. Возможно, вплоть до смертельного исхода. И самое неприятное: еще неизвестно, от кого этого исхода ждать. От преследователей? Или от самой девчонки.
Ариец шел по сухому, давно заброшенному коллектору, исключенному из общей системы. Он не останавливался для того, чтобы проверить, идут ли за ними следом. В сыром воздухе голоса разносились далеко. Преследователи не таились. Конечно, отдельные слова эхо не доносило, но гул стоял — будь здоров. То затухал, как волна во время прилива, то разрастался.
Ариец не оглядывался чтобы проверить: идет ли за ним девчонка или отстала. Более того, ему стало бы спокойней, если бы в один прекрасный момент он перестал слышать ее торопливые шаги за спиной.
Эхо, непривычное к подобным звукам растерялось — после секундной задержки туннель вдруг взорвался неясным гулом. Мальчики смеялись.
Ариец почувствовал, как в нем закипает злость. Они смеялись. Разрушили его квартиру, лишили его жилья. Не хватит воображения, чтобы представить, что там осталось после того, как разорвалась граната. Судя по взрывам, две. Вторая, брошенная вдогонку, наверняка превратила в крошево все, что было дорого Арийцу.
Дилетанты. Вторглись на чужую территорию, требующую предельной собранности и осторожности и ведут себя как свора собак, пущенных по следу… Грех не воспользоваться.
Мысль о засаде Ариец отверг сразу. Не с его двумя рожками к автомату принимать бой. Какое бы удобное место не было выбрано для засады, против гранат, пущенных умелой рукой, трудно найти аргументы. Прежде чем приступать к решительным действиям, следовало уменьшить число преследователей. Те, кто останутся в живых станут осмотрительней. И будем надеяться, что им достанет здравого смысла убраться отсюда подобру-поздорову.
Была еще одна мысль, побуждающая к преступлению. Стоило на ней сконцентрироваться, как душная волна накрывала Арийца с головой…
Диггер отвлекся, сосредоточившись. Где-то здесь должен быть шкуродер — узкая трещина в стене туннеля. Просочившись сквозь нее — осторожно, чтобы не повредить спецкостюм, попадаешь в соседний тюбинг. Такой же заброшенный, давно скучающий без дела. Такой же заваленный мусором, оставшимся с тех времен, когда существующий от ливня до ливня тюбинг оживал, принимая в свои недра бурные потоки воды. Обычная ливневка, коих тысячи и тысячи под землей, если бы не одно но. На взгляд Арийца у входа в тюбинг весьма красноречиво бы смотрелась надпись "Добро пожаловать, суицидники!"
Ариец перебрался через завал, осторожно перешагнул через куски арматуры, ощетинившиеся железом. Слух, обострившийся до предела, уловил шум шагов. Диггер подавил желание тотчас перейти на бег. Суетливость — прямая дорога к непредсказуемым последствиям. Зацепишься за мусор, не заметив тонкой изогнутой проволоки, и пиши пропало.
Слева, на бетонной стене алела надпись. "Будьте вы все прокляты". Арийцу не обязательно было даже из простого любопытства ломать голову над тем, кого именно проклял любитель граффити. Он точно это знал. Потому что десять лет назад написал это сам.
Ариец остановился возле надписи, повел лучом влево. В стене, занавешенный паутиной, темнел шкуродер. Диггер криво усмехнулся: вот уж не думал, что провал в стене будет ассоциироваться у него со словом "долгожданный".
Плотная, словно ткалась в расчете на мелких грызунов, паутина повисла серыми нитями, когда диггер провел рукой по центру провала. Паутина — это хорошо. В планы диггера пока не входило заметать следы.
Протиснувшись сквозь шкуродер, Ариец дождался, когда в тюбинг втянется девчонка.
Оставленный туннель будто того и дожидался — наполнился гулом голосов, топотом многочисленных ног.
Ариец прикинул, сколько у них в запасе времени. Пока преследователи дойдут до завала, пока повернут назад, осматривая все стены, пока натолкнутся на провал. А если… если заметят сразу, то следовало очень и очень поторопиться. Насколько возможно. Потому что в отличие от туннеля предыдущего, где спешка могла закончиться синяками и поломанными конечностями, в этом тюбинге спешка означало одно. Смерть.
Плоскость тюбинга будто нарочно шла под уклон. Торопила. Все здесь располагало к тому, чтобы разогнаться и с размаху влететь туда, откуда уже не выбраться.
Разноголосицу восточного базара в соседнем туннеле вдруг прервала тишина. Потом раздался возглас.
— Стойте!
Так ясно прозвучал, как будто говоривший находился в нескольких шагах. Ариец не хотел, а обернулся. Луч фонаря напоролся на огромные глаза девушки. Больше никого, естественно, не было.
Худшие опасения сбылись. Преследователи обнаружили трещину раньше, чем диггеру бы хотелось.
Ариец спешил как мог. Спешка едва не сыграла с ним дурную шутку — он чуть не пролетел мимо ниши, почти незаметной в неверном свете фонаря. Диггер резко остановился. От неожиданности девушка ткнулась ему в спину.
На первый взгляд просто углубление в стене. Но только на первый взгляд. Если встать вплотную к стене и посмотреть наверх, становилась видна дыра. Стоило приглядеться и то — знать, что именно ищешь, как в темноте проступало первое звено лестницы, сдвинутой вглубь.
Диггер вошел в нишу. Развернулся и сложил руки, соорудив подножку для девчонки. Та поняла его без слов. Посмотрела так, словно он предложил ей кокаин — и хочется, и колется. Потом уперлась сапогом и птицей взмыла наверх, с первой попытки уцепившись за звено лестницы. Вывернулась и первым делом протянула руку. Ариец отрицательно мотнул головой.
