Филип Дик - Помутнение
— Нет, — сказал Лакмен, не сводя с него глаз. И обратился к Баррису: — В твоих таблетках был галлюциноген?
Баррис, улыбаясь, покачал головой. Арктор согнулся вдвое над горячим двигателем. Он отдавал себе отчет, что на самом деле никакого запаха нет. И все же его чувствовал. А потом увидел размазанную по всему мотору, особенно у головок цилиндров, мерзкую бурую массу. Масло, подумал он, выплеснувшееся масло. Должно быть, прокладки прохудились. Пальцы прикоснулись к вязкой, липкой массе и отдернулись. Он вляпался в собачье дерьмо. Bесь блок цилиндров, все провода покрывал слой собачьего дерьма. Переместив взгляд наверх, Арктор заметил дерьмо на звукопоглощающем материале капота. Его захлестнула тошнотворная вонь. Он сомкнул глаза и задрожал.
— Эй! — окликнул Лакмен, опустив ему на плечо руку. — Вспоминаешь?
— Билеты бесплатно, — поддакнул Баррис и заржал.
— Ну–ка, присядь, — сказал Лакмен, отвел Арктора к сиденью водителя и бережно усадил. — Да ты прямо вырубаешься… Успокойся, никто не убит, и теперь мы начеку. — Он захлопнул дверцу. — Все нормально, понимаешь?
В окошко заглянул Баррис.
— Хочешь собачью какашку, Боб?
Ошеломленный, Арктор широко раскрыл глаза и замер, глядя на него. Но мертвые зеленостеклянные шторки очков ничего не выдавали. Он в самом деле это сказал, мучался Арктор, или это порождение моего помутненного рассудка?
— Что, Джим? — спросил он.
Баррис начал смеяться. И смеялся, и смеялся.
— Оставь его в покое, — велел Лакмен, стукнув Барриса по спине. — Заткнись, Баррис!
Арктор обратился к Лакмену:
— Что он только что сказал? Дословно, что он мне сказал?
— Понятия не имею, — ответил Лакмен. — Я не могу разобрать и половины из того, что он говорит.
Баррис все еще улыбался, но уже молча.
— Ты, проклятый Баррис, — процедил Арктор. — Я знаю, что это твоих рук дело — цефаскоп и теперь машина. Ты это сделал, ты, чертов ублюдок!
Арктор едва слышал собственный голос, но чем громче он орал на ухмыляющегося Барриса, тем сильнее становилась кошмарная вонь. Он замолчал и понурился у руля, отчаянно борясь с тошнотой. Слава богу, что рядом находился Лакмен. Иначе был бы мне конец. От руки сумасшедшего выродка, живущего со мной под одной крышей.
— Успокойся, Боб, — сквозь волны тошноты донесся голос Лакмена.
— Я знаю, что это он, — сказал Арктор.
— Но зачем, черт побери?! Он бы и сам угробился. Зачем?
Запах ухмыляющегося Барриса захлестнул Боба Арктора, и его вырвало прямо на приборную доску. Он задрожал и полез за носовым платком.
— Что там было в твоих таблетках? — подозрительно спросил Лакмен у Барриса.
— Послушай, я и сам закинулся, — запротестовал Баррис. — И ты. Так что дело не в травке. Да и слишком быстро. Таблетки не успели бы раствориться…
— Ты меня отравил! — яростно прошипел Арктор. В голове и перед глазами стало проясняться, сохранился лишь страх. Страх — естественная реакция. Страх перед тем, что могло произойти, что это означало. Страх, страх, кошмарный страх перед улыбающимся Баррисом, и его проклятыми таблетками, и его объяснениями, и его странными высказываниями, и его привычками. Перед анонимным доносом в полицию на Роберта Арктора…
— Как ты себя чувствуешь, Боб? — спросил Лакмен, — Это мы сейчас почистим, ничего. Садись лучше назад.
Арктор вышел, нетвердо держась на ногах. Лакмен повернулся к Баррису.
— Ты точно ему ничего не подсунул?
Баррис с негодованием воздел руки.
Глава 6
Больше всего тайный агент по борьбе с наркоманией боится не того, что его подстрелят или изобьют, а того, что ему введут бешеную дозу какого–нибудь психоделика и до конца жизни в голове будут крутиться глюки ужасов. Или подсунут порцию «смеси» — героин пополам с препаратом С.
Или и то, и другое, да плюс еще яду, вроде стрихнина, который почти убьет его, но не совсем, и все закончится тем же: бесконечным фильмом ужасов. И он будет колотиться в стены психолечебницы или, хуже всего, окажется в федеральной клинике. День и ночь будет стряхивать с себя тлю.
Вот что может быть, если его кто–нибудь раскусит. И поквитается самым ужасным образом — той дрянью, против которой он боролся.
Подъехал ремонтный фургон, и машину наконец починили. Механик почему–то долго рассматривал левую переднюю подвеску, но на расспросы не отвечал. Арктор расплатился; они сели и поехали по направлению к округу Орандж.
Виновные порой бегут, даже если их не преследуют, думал Арктор, осторожно ведя машину в густом потоке транспорта. И уж, безусловно, бегут, если чувствуют за собой погоню. Бегут со всех ног и при этом не забывают о самообороне… Вот так сидит один сзади, со своим дерьмовым немецким пистолетом двадцать второго калибра и со своим дерьмовым смехотворным глушителем, а потом возьмет и пустит мне пулю в затылок. И я буду мертв — как Бобби Кеннеди, которого убили из оружия того же калибра… Слабое утешение.
Но отныне, с установкой аппаратуры, проверив барабаны голокамер, я буду точно знать, что делает каждый в моем доме, и когда он это делает, и, может быть, даже почему. Включая самого себя. Однако неминуема задержка. И меня уже не спасет, если камеры покажут, как мне в кофе подсыпают украденную из военных арсеналов нервнопаралитическую дрянь. Кто–нибудь другой увидит, как я бьюсь в судорогах, не соображая, что со мной, где я, кто я…
— Интересно, как там дома… Знаешь, Боб, кто–то хочет тебе серьезно напакостить, — сказал Лакмен. — Надеюсь, когда мы приедем, дом будет на месте.
— Я бы особенно не волновался, — неожиданно бодрым голосом заявил Баррис.
— Не волновался бы? — прорычал Лакмен. — А если нас обобрали до нитки? То есть вломились и забрали все, что есть у Боба? И искалечили животных? Или…
— Я оставил маленький электронный сюрприз для того, кто войдет в наше отсутствие, — перебил Баррис.
— Что еще за электронный сюрприз? — резко спросил Арктор, стараясь подавить беспокойство. — Это мой дом, Джим, и не вздумай…
— Когда дверь откроется, заработает кассетный магнитофон, спрятанный под диваном. Я установил три микрофона «Сони» в трех разных…
— Ты должен был предупредить меня, — сказал Арктор.
— А если они залезут через окно? — предположил Лакмен. — Или через черный ход?
— Чтобы воспользовались самым простым путем, а не другими, менее вероятными путями, — охотно разъяснил Баррис, — я предусмотрительно оставил дверь незапертой.
Наступило молчание. Потом Лакмен захихикал.
— А как они догадаются, что дверь незаперта? — спросил Арктор.
