Андрей Имранов - Восход над Шалмари
– Купить-продать-доллары-евро-выгодные курсы, – выдал он монотонным голосом.
Первым порывом Семёна было отказаться, но тут же пришла мысль «А почему нет?», и он с замирающим сердцем протянул бумажку так, чтобы надпись бросалась в глаза:
– Продать.
Мужчина взял бумажку, посмотрел на неё, посмотрел на Семёна (Семён изобразил максимально дурацкую улыбку), достал из кармана тонкую пачку долларов и подсунул Семёнов листок под резинку. Края листка торчали с обеих сторон – доллары были уже и длиннее блокнота, купленного Семёном за 3 рубля 50 копеек. Сунул пачку обратно (Семён незаметно расслабился и стёр с лица улыбку), достал другую, с рублями и начал аккуратно отсчитывать сотенные. Семён смотрел, не считая, всем его существом владела одна мысль: «Быстрее, быстрее». Тем не менее он не торопясь сложил тугую пачку пополам, улыбнулся продавцу и спокойно пошёл к перекрёстку, изо всех сил подавляя желание сорваться на быстрый шаг, а то и на бег. Получилось! «Хреновая жизнь у мошенников, – подумал Семён, завернув за угол. – Каждый раз так переживать – никаких нервов не хватит».
Единственное заклинание, которое Семён, сдержав свою нелюбовь к магии, с грехом пополам освоил, помогло ему в очередной раз. Всё, что оно делало, – не давало человеку акцентировать внимание на объекте. Большинство низших принуждений было как раз основано на переносе внимания, или, говоря простым языком, отводе глаз. ВэВэ скрепя сердце обучил ему Семёна, взяв с него с десяток клятвенных заверений не применять в корыстных целях – уж больно хотелось шефу затащить Семёна в стан заклинателей. И каковые обещания Семён в тот же день нарушил, предъявив контролёру просроченный проездной.
Потом Семён два года ездил с просроченным проездным, изредка подбирая другой, когда старый приходил совсем уж в полную негодность. И за всё это время фокус не удался только раз – въедливая, противная контролёрша кивнула было, но вдруг вернула взгляд, присмотрелась и увидела, что проездному уже три месяца. Пришлось платить штраф и выслушивать нотации. Такова уж особенность переноса внимания – всегда есть риск провала.
Семён отправился к вокзалу, где его поджидал очередной неприятный сюрприз: билетов в Москву не было. «Девушка, – убеждал Семён кассира, – да тут ведь несколько поездов в день, не может быть, чтобы не было». «Сказано вам: нету, значит, нету, – отрезала та. – Приходите за три часа до отправления». Семён ругнулся и вышел из здания вокзала. «Кстати, это даже лучше, – подумал он. – Если бы я купил билет, то спохватившиеся вояки вполне могли бы меня найти. Куда-то ведь паспортные данные при покупке билета заносятся». Но лучше или нет, а следующий поезд был только ночью, в полдвенадцатого. Шесть часов на ногах он не выдержит – день получился весьма нагружённым («Да уж, нагружённым», – усмехнулся Семён), и ему просто необходимо было отдохнуть. Спать на вокзале Семён не решился – неизвестно, насколько серьёзно его будут искать (если вообще будут), но вокзал прочесать могут – лучше не рисковать. Переписал расписание поездов и поехал искать гостиницу.
В гостинице написал на листке «ПАСПОРТ Иванов Пётр Петрович прописан город Петрозаводск, улица Ленина, 5 – 15», слепил нужную структуру и сунул вместе с анкетой администратору. Спокойно, без каких-либо душевных волнений – сказывалась накопившаяся усталость. Всё прошло чисто, и Семён, с трудом передвигая ноги, пошёл к своему номеру, к вожделенной кровати.
Зашёл в номер, запер дверь. Не раздеваясь, повалился на кровать, с удовольствием вытянулся и закрыл глаза.
Отдохнуть не удалось. Проснулся Семён от громкого стука в дверь. Немного полежал, надеясь, что стук прекратится, но посетитель попался из настойчивых. Семён выругался про себя и, разжигая в себе ненависть к навязчивому «пригостиничному» сервису (а кто это ещё может быть?), побрёл к двери. Ожидаемых девиц за дверью не оказалось – за дверью стоял Рокотов. Семён мгновенно проснулся и очень обрадовался.
– Владимир Вячеславович, – Семён, улыбаясь, протянул руку, приглашая заходить, – а я так боялся, что вы погибли.
ВэВэ жест понял неправильно и в ответ протянул руку через порог. Рукопожатие оказалось неожиданно холодным. Просто ледяным. И очень крепким.
– Правильно боялся, – ответил гость без улыбки, не разжимая руки, – но зря. Ничего страшного, поверь мне. Впрочем, скоро сам поймёшь.
Семён в ужасе попытался выдернуть руку, но тщетно.
– Твой путь ведёт в никуда, – заявил Рокотов и потянул Семёна наружу.
Семён изо всех сил вцепился в косяк, но с тем же успехом можно было попытаться остановить товарный поезд. Его просто выдернуло в гостиничный коридор, и… яркий солнечный свет ударил в глаза. Семён в падении вытянул вдруг оказавшиеся свободными руки вперёд и упёрся ими в горячий песок. Принял сидячее положение. В голове было совершенно пусто.
Приложил ладонь козырьком ко лбу, защищаясь от света.
Впереди раскинулась песчаная пустыня, кое-где декорированная чудовищно переплетёнными изогнутыми конструкциями (деревьями?) цвета слоновой кости. На горизонте виднелась полоса воды.
Сзади… Очень громкое и низкое шипение раздалось сзади, что-то надвинулось на Семёна, накрыв его широкой тенью и обдав порывом горячего ветра. Семён быстро обернулся, успел заметить громадное, живое, грязно-зелёного цвета; ряд десятисантиметровых зубов, налитый кровью глаз, успел поднять руку в нелепом защитном жесте и проснулся окончательно.
Сердце колотилось в бешеном ритме.
– Ни хрена себе, – сказал Семён вслух и сам удивился, насколько растерянно прозвучал голос. Не бывают сны такими, чёткими до малейшей детали и с полной гаммой ощущений.
На миг стало страшно: а вдруг он и сейчас спит. Встал, подошёл к двери, зачем-то послушал, прислонившись ухом к замочной скважине. Подошёл к окну, бездумно, прижавшись лбом к стеклу, смотрел на улицу несколько минут. Ничего особенного не происходило.
И не произошло. Спать в этот и последующие дни Семён ложился с некоторым опасением. Проснувшись же, некоторое время лежал, замирая от каждого резкого звука. Всё ожидал, что опять начнётся непонятная чертовщина. Ожидания не обманули. Чертовщина началась в ночь в поезде Караганда – Москва, то есть спустя трое суток после первого сновидения. На три дня задержаться пришлось, поскольку, придя утром первого дня на вокзал, Семён увидел, что тот буквально заполнен милицией. Скорее всего, к Семёну это не имело никакого отношения: город находился фактически на военном положении, но Семён решил не рисковать. Милиционеры дотошно присматривались ко всем пассажирам, как отбывающим, так и прибывающим, и, вполне возможно, имели насчёт него, Семёна, особые указания. Так что Семён прождал три дня, ночуя в той же гостинице, и дождался: с перронов милиция исчезла. Семён сунулся было к кассам, но вовремя увидел, что за спиной каждого кассира стоит по неприметному человеку в штатском. Семён сразу почувствовал, что уж эти-то – по его душу. Пользоваться тем же «паспортом», что и в гостинице, Семён не рискнул: наверняка и кассир, и тип в штатском настороже, следовательно, вероятность провала резко вырастала. Поступил проще: пошёл на перрон, дождался московского поезда и предложил одному отъезжающему пять тысяч рублей за билет. Отъезжающий поглядел странно, но сразу согласился, отдал билет, взял деньги и побежал к вокзалу. Наверняка покупать билет. Возможно, на этот же поезд. Обвести вокруг пальца проверявшую билет проводницу поднаторевшему Семёну не стоило никаких трудов. Единственное, что его огорчало, – поезд был нескорый и до Москвы шёл тридцать два часа. И, ложась на полку, он больше беспокоился о потерянном времени, чем о странном сновидении трёхдневной давности.
