Стивен Бакстер - Плот
Рис поймал себя на том, что беззвучно открывает и закрывает рот. Он предполагал увидеть на Плоту много чудес — но это? Малыши при виде его ужимок замерли от удивления. Говер ухмылялся:
— В чем дело, рудничная крыса? Автобуса не видел?
Ученик пилота подошел к Кроту и привычным движением занял свободное сиденье.
Рис тряхнул головой и поспешил за ним. Вдоль всего основания Крота шел низкий помост. Рис ступил на него и, осторожно повернувшись, устроился рядом с Говером. Крот тронулся в путь. Риса швырнуло вбок, он вцепился в подлокотники, обернулся и обнаружил что сам плавно скользит над головами толпы.
Дети побежали за Кротом, крича и размахивая руками. Рис сделал вид, что не обращает на них внимания. Пробежав несколько ярдов, малыши утомились и отстали.
Рис с любопытством уставился на своего соседа — тощего индивидуума средних лет с золотым галуном на рукаве. Тот окинул его презрительным взглядом и отодвинулся от Риса на край сиденья. Рис повернулся к Говеру.
— Ты называешь меня «рудничная крыса». Что такое «крыса»?
Говер издевательски хмыкнул.
— Тварь, жившая когда-то на старой Земле. Паразит, последний из последних. Слышал когда-нибудь о Земле? Это место, откуда мы, — Говер подчеркнул это слово, — пришли.
Рис обдумал ответ, потом посмотрел на машину, на которой они ехали.
— Как вы называете эту штуку?
Говер взглянул на него с насмешливой жалостью.
— Это автобус, рудничная крыса. Одна из вещей, которые есть у нас, в цивилизованном обществе.
Рис вглядывался в скрытые оборудованием очертания цилиндра. Без сомнения, это был Крот, в тех местах, откуда что-то было вырезано виднелись следы подпалин. Сам не зная зачем. Рис наклонился и стукнул кулаком по корпусу «автобуса».
Говер нарочито не обращал на него внимания. Рис чувствовал, что тощий сосед смотрит на него с брезгливым любопытством…
И тут автобус громко сообщил:
— Множественные повреждения датчиков.
Голос прозвучал откуда-то из-под тощего соседа. Тот подпрыгнул и, раскрыв рот, уставился на свое сиденье.
Говер взглянул на Риса с завистливым интересом.
— Как тебе это удалось?
Рис улыбнулся, наслаждаясь моментом.
— А, ерунда. Видишь ли, там, откуда я пришел, тоже есть, как ты их называешь, автобусы. Когда-нибудь об этом я расскажу.
Довольный собой, он устроился поудобнее, желая насладиться ездой.
Однако путешествие продлилось всего несколько минут. Автобус часто останавливался, и на каждой остановке входили новые пассажиры.
Они миновали лес канатов и неожиданно выехали на открытую палубу. Резкий свет Туманности ослепил Риса. Когда глаза привыкли к новому освещению, юноша оглянулся и увидел позади лес канатов, похожий на металлическую стену стофутовой высоты, увенчанную лепешками листвы.
Шум автобуса начал нарастать.
Сперва Рис подумал, что это ему почудилось. Но вскоре он заметил, что пассажиры сползли со своих сидений. Уклон все увеличивался, пока Рису не начало казаться, что он вот-вот скатится по металлическому склону назад к канатам.
Он устало потряс головой. На одну смену с него достаточно чудес. Если бы только Говер хотя бы намекнул, в чем дело…
Рис закрыл глаза. «Давай, думай», — сказал он себе и вспомнил, как выглядел Плот с высоты. Разве у него была форма тарелки? Нет, Плот был плоским до самого края. Тогда в чем же дело?
Мальчика охватил страх. Может, Плот падает? А может, оборвались канаты от тысячи деревьев? Или Плот переворачивается вверх дном, и все сейчас провалятся в бездну…
Рис подумал еще немного, понял, в чем дело, и фыркнул про себя. Автобус боролся с гравитационным полем Плота, центр которого находился в его середине. Если сейчас откажут тормоза, автобус покатится назад от Края к сердцу Плота… как с горки. На самом деле Плот, конечно, — всего лишь плоская плита, висящая в пространстве, но его гравитационное поле было таким, что каждому, кто находился у Края, казалось, будто Край изогнут.
Когда уклон достиг сорока пяти градусов, автобус остановился. Вдоль дороги на палубе были устроены ступени, ведущие на самый Край. Пассажиры слезли.
— Оставайся здесь, — скомандовал Говер и полез вслед за другими по крутой лестнице.
Почти на самом Краю виднелся гигантский силуэт того, что называлось продовольственной машиной. Пассажиры выстроились в маленькую очередь.
Рис послушно остался сидеть на месте. Ему очень хотелось посмотреть, как работает машина. Но на это будут еще другие смены, другое время, а главное, свежие силы.
Хотя интересно было бы подойти к Краю и заглянуть в глубины Туманности… Может, он даже сможет увидеть Пояс.
Один за другим пассажиры возвращались в автобус, нагруженные свертками с продовольствием, похожими на те, которые Паллис привез на Пояс. Когда последний пассажир занял место в автобусе, потрепанная машина пришла в движение и покатила вниз по воображаемому спуску.
Паллис жил в хижине кубической формы, разделенной внутри перегородками. Там была столовая, жилая комната со стульями и гамаками и туалетная — с раковиной, унитазом и душем.
Паллис переоделся в длинный халат из толстой ткани. На груди он носил стилизованное изображение дерева, и Рис понял, что это — эмблема деревянщиков. Паллис велел Говеру и Рису помыться. Когда настала очередь Риса, он с трепетом подошел к сверкающему крану и с трудом узнал в струящейся чистой и сверкающей жидкости воду.
Паллис приготовил обед — густой бульон из псевдомяса. Рис сел на полу, скрестив ноги, и жадно принялся за еду. Говер сидел на стуле и как всегда молчал.
В доме Паллиса не было украшений, кроме двух вещей в жилой комнате. Одной была свисающая с потолка клетка из переплетенных деревянных жердочек. Внутри, взмахивая веточками, кружились и играли маленькие деревья. Они наполняли комнату теплом и запахом древесины. Рис стал наблюдать за тем, как летяги (некоторые из них цвели), стремясь к свету ламп, бьются о стенки клетки.
— Я выпущу их, когда они подрастут, — сказал Паллис. — Держу их просто для компании. Знаешь, некоторые перевязывают этих малышей проволокой, чтобы остановить рост и изменить форму. Не могу на это смотреть. Как бы хорош ни был результат.
Вторым украшавшим комнату предметом была фотография, портрет женщины. Подобные вещи не были на Поясе в диковинку — в семьях в качестве фамильных реликвий висели выцветшие, древние изображения. Но этот портрет был новым и казался живым. С разрешения Паллиса Рис взял его в руки…
…И с удивлением узнал улыбающееся лицо.
Он повернулся к Паллису:
