Михаил Харитонов - Путь Базилио
— Почему ты думаешь, что я вдруг?.. — кот осторожно пригладил встопорщенную от обиды шерсть.
— Потому что это лиса, — вздохнул раввин. — Ну ты понял, о чём я.
Впервые за весь разговор кот улыбнулся.
— Будем считать, — муркнул он в усы, — что это бонус.
Глава 6, в которой наш юноша существенно улучшается изнутри и снаружи
ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ
Входящие /000731297081
ДОКУМЕНТ: справка о проведённой операции (к/у)
ФОРМА ДОКУМЕНТА: стандартная
ТИП ОПЕРАЦИИ: ребилдинг (клеточная перестройка тела) по методу Выбегалло-Преображенского
ОТВЕТСТВЕННЫЙ ЗА ОПЕРАЦИЮ: л/н 15808 (доктор Карло Коллоди)
ПАЦИЕНТ: л/н 635787 (заготовка)
ЦЕЛЬ ОПЕРАЦИИ: индивидуальное развитие по стандартной программе
ПРОВЕДЕНО: увеличение мышечной массы, укрепление суставных сумок, совершенствование нервной системы, инставрация лобных долей мозга, косметические процедуры
ИСПОЛЬЗОВАННОЕ ОБОРУДОВАНИЕ: автоклав Выбегалло модели «С», клеточный секвенсор Sherman/KA-5003; стандартный хирургический комплекс
ЗАМЕЧАНИЯ: нет
Ребилдинг — это не больно. Это щекотно.
Сама процедура состоит из нескольких этапов. Первый, он же самый долгий и неприятный — автоклав, он же самозапиральник Выбегалло, в котором обрабатываемому приходится провести от недели до месяца. Это скучное времяпрепровождение обычно заполняют наркаутом, когда тело с торчащими из всех мест трубками и шлангами висит в мутной жидкости, постепенно обрастая слоем своих и чужих клеток — снаружи и изнутри. Особенно неприятно это выглядит снаружи: в момент извлечения из автоклава пациент, как правило, напоминает бревно, долго и бесполезно гнившее в болоте.
То, что лежало на столе перед доктором Коллоди, было больше похоже на причудливую корягу. Буратина как-то очень уж сильно обмахровел снаружи: похоже, сосна в его коже проснулась и пошла в рост. Во всяком случае, нижняя часть тела была покрыта чем-то очень напоминающим настоящую древесную кору. Руки приросли к бокам, лицо превратилось в сплошную деревянную поверхность, из которой торчал только непомерно удлиннившийся нос и чуть ниже — две дыхательные трубки: ноздри утонули в древесине.
Доктор взял скальпель и ловким движением вырезал Буратине дырочку в области уха. Хлынула струйка крови: похоже, там проклюнулся какой-то ненужный сосудик. Доктор поковырялся ещё немного, освобождая ушной проход. Наконец, он добрался до затычки, предусмотрительно вставленной перед началом процедуры, и отковырнул её. Посветил внутрь лампочкой. Ушной канал казался воспалённым, но и только.
— Ну что, слышишь меня? Если да, пошевелись.
Коряга на столе чуть шелохнулась.
— Ага, слышишь. Что, надоело?
Коряга шевельнулась сильнее.
— Всё зудит и чешется? Помню, помню. Ничего, сейчас мы тебе лишнее отрежем, будет полегче. Учти, щекотно. Тебе интересно, почему? А никто не знает. Болевые центры мы умеем отключать, а вот что делать с этой грёбаной щекоткой, непонятно. Какие-то нервные наводки, что-ли… Ты уж не хихикай, когда я тебе рот сделаю. Очень меня раздражают эти хохотки. Сам такой, правда. Когда меня первый раз ребилдили, я так верещал, что весь корпус сбежался…
Доктор имел привычку болтать во время работы. Это помогало ему сосредоточиться.
Он спустил с потолка щуп с фрезой и начал снимать верхний покров, освобождая тело от внешнего клеточного слоя. Через десять минут тушка Буратины стала красной, ободранной, а из десятка криво проросших сосудов брызгала и била фонтанчиками кровь. Пришлось сделать передых и прибегнуть к биогелю. Гель стянул поверхность и высох. Тело заблестело, как кусок мяса в пластиковом пакете.
Настало время тонкой работы. Опустив лампу пониже, Карло начал работать с ногами: снял кожу, пережал основной кровоток, обнажил мышцы. В связках обнаружилась какая-то зеленоватая слизь: похоже, чужие клетки начали прорастать не там, где надо. Хотя в целом всё выглядело неплохо: кости стали толще, суставы удачно модифицировались, связки укрепились. В общем, шесть кило препаратов пошли клиенту впрок. Кажется, на препараты пустили кого-то из буратининых приятельниц по вольеру… Надо будет потом посмотреть, кого именно. Вроде бы Виньку: кажется, она не прошла тест на общее.
Доктор занимался тазобёдренным суставом, когда Буратина задёргался.
— Чего тебе? Колется? Суставы всегда колются. Ничего, потерпишь… Преображенский, говорят, первые опыты ставил под общим наркозом. Не знаешь, небось, кто такой Преображенский? Эх… Ты ведь не знаешь даже, кто такой Ньютон. Или Эйнштейн. Или Выбегалло. А может, и хорошо, что ты их не знаешь. Всё эти великие умы вида Homo Sapiens навыдумывали всякой разной дряни вроде атомной бомбы… Ладно, пошли дальше.
Дальше пошла работа с корпусом. Тело Буратины мелко дрожало, как перегревшийся мотор — особенно когда доктор, вскрыв брюшину, занялся кишечником, прочищая его от налипшей изнутри клеточной кашицы. Зато с рёбрами почти не было проблем: они нарастились совсем немного, так что удалять нижние не понадобилось. Лёгкие у бамбуков всегда были хорошие. Из почек вышло по парочке склизких клеточных клубков — обычное дело для первого ребилдинга, сильно нагружающего выделительную систему. В общем, ничего необычного доктор не обнаружил, и, зарастив поверхность бионитью, решил, что нижней частью тела можно больше не заниматься: если там и осталось что-нибудь ненужное, так оно само отвалится.
Он пару раз отходил по своим делам, оставив распотрошённое тело на столе. Во второй раз он решил вздремнуть на диванчике возле операционной, и проспал четыре часа. Когда он, очумело тряся головой и продирая глаза, вошёл в двести двадцать шестую, его встретил нехороший запашок тухлятины: он забыл срастить вскрытую грудину, и оттуда начало пованивать загнивающей клеточной массой. Пришлось, чертыхаясь, промывать рану и потом зашивать бионитью вручную.
Самой сложной, как всегда, была работа с мозгом. К сожалению, избыток мозгового вещества нельзя просто срезать. Секвенсор, конечно, в случае чего восстановит нейронные связи, это да. Но в зависимости от качества работы хирурга это может занять от часа до двух недель, и в последнем варианте расстройства психики практически гарантированы. Хорошо, что в мозгах Буратины не пришлось делать ничего особенно сложного: на первый раз доктор Коллоди ограничился стандартным наращиванием коры. Так что, налюбовавшись на чётно прорисовавшиеся извилины и пробормотав традиционное «який гарный хлопец вышел», Карло спокойно закрыл череп, зарастил костные и кожные швы и занялся лицом.
