Александр Громов - Наработка на отказ
Он пошевелился, проверяя, не примерз ли хитин к камню. Нет, не примерз. В ногах, полузакопанный в снег, работал геолокатор, отмечая писком повороты луча. Сколько еще? Пожалуй, минуты две-три. Пора, засиделись. И ветер подымается. С чего бы? Ага, значит, с долины пойдет верховой поток, погонит облако обратно.
– Я еще хотел спросить, – сказал Роджер. – Правда, что по ту сторону можно дышать без фильтра?
– Врут.
– Говорят еще, что убегунов там нет.
– Помолчал бы лучше, а? Дай отдохнуть. Нету там убегунов, – с раздражением сказал Шабан. – И не топчись, пока локатор работает.
– Так ведь снег, снег-то амортизирует, – возразил Роджер, но топтаться перестал. Стоял, молча смотрел на Шабана. А Шабан, злясь, подумал, что при всех своих несомненных достоинствах Роджер бывает труднопереносим: вечный вид по форме «чего изволите», нескончаемые вопросы типа тех, что задают – и совершенно напрасно – учителям на переменах примерные ученики, – не для того, чтобы что-то выведать, а просто чтобы понравиться, – и неистребимое, на лице написанное желание иметь наставника, такого, как Шабан, а ему, Шабану, менторский вид уже ох как надоел. Вот если бы остался Менигон…
Запищал в снегу локатор, вытолкнул из себя пластиковый листок. Шабан перехватил вопросительный взгляд Роджера.
– Давай, давай сам, – сказал он. – Посмотрим, чему тебя учили.
Роджер долго разглядывал картинку.
– Ну?
– Значит, так, – неуверенно сказал Роджер. – Значит, разрез по азимуту сорок четыре и пять, шириной раскрыва девять градусов. Осадочные и метаморфические породы. На глубине два семьсот – три… три двести – пегматит. Жилы мелкие, интереса для разработки не представляют. Потом гранит и… и…
– Все? – спросил Шабан.
– Вот тут, с краю, выгиб. Возможно, недалеко закрытый магматический очажок. Небольшой.
– Так, – сказал Шабан, разглядывая разрез. – А что прямо под нами?
– Осадочные породы. Доломит, а вот тут, кажется, известняк.
– Правильно. А это что за жила?
– Не знаю, – насупился Роджер. – Глубоко, нечетко получилось.
– Это ринколит. Жилка идет по старому разлому из радиоактивного горизонта. Сплошные редкие земли. Но, в общем, ты прав, разрабатывать ее никто не станет. Все. Собирай вещи, мы возвращаемся.
Заелись, подумал Шабан, засовывая пластик в карман – для архива. На Земле открытие такой жилы считалось бы событием, за право разработки боролись бы умно и жестоко, даром что мир и консолидация, и не дай бог, если бы ее открыли где-нибудь в приграничной полосе. А парень-то ничего, разбирается. Научится обходиться без няньки – будет разведчиком. Не будет, вдруг подумал Шабан. Теперь уже не будет. Тоннель не даст. Год назад еще мог бы, а теперь нет, поздно.
– Шевелись, шевелись живее…
Роджер споткнулся обо что-то круглое, поддел ногой.
– Смотрите! Череп.
Шабан нехотя повернул голову. Череп лежал на боку и совсем не таращил пустые глазницы, потому что был забит снегом. Очень спокойный, мирный череп.
– А вы еще говорили, что мы первые в этом ущелье, – с обидой сказал Роджер. – Здесь уже были люди, сами видите… Один даже помер.
– Это не человек помер, – терпеливо объяснил Шабан. – Это убегун помер. Видишь гребневое кольцо ниже затылка? Тупиковая ветвь.
– А-а… Я возьму на память, можно?
– Еще чего…
Снежная крупка, поднятая порывом ветра, пробарабанила по стеклу шлема. Роджер бросил упаковывать локатор и поднялся, отряхиваясь.
– Ты готов? – спросил Шабан.
– Нет еще, – Роджер всматривался в ледник, замыкающий верхний конец ущелья. – Не пойму, откуда взялся ветер. Только что его не было.
Шабан, кряхтя, встал, силой повернул его лицом к долине.
– Не туда смотришь. Смотри на облако, запоминай, как это бывает.
Пухло разрастаясь, облако ползло вверх по склону долины, обволакивая белым скальные стены, затопляя боковые ущелья, словно кашей, рыхлыми клубами тумана. Темная подошва тучи неспешно текла совсем низко над склоном, слоистая облачная верхушка вытягивала вперед короткие языки. Снежные шапки на далеких вершинах потускнели. Бесшумно и как-то неожиданно верхняя часть облака начала быстро подниматься, выбрасывая белый купол выше скальных стен, пока на спине тучи не вырос гигантский клубящийся гриб, и новое облако, втянув в себя ножку гриба, поплыло, быстро обгоняя ползущую внизу тяжелую тучу.
Шабан выдернул наконец из локатора примерзший разъем питания. Работая руками, выкопал из снега, убрал в заплечный контейнер увесистую батарею. Поднявшись с корточек, посмотрел вниз, туда, где вползала в ущелье рыхлая серая масса.
– Ага, – сказал он. – Уже разделилось. Иногда это бывает очень красиво, но все же лучше держаться от этого подальше. Твой «ишак» еще дышит?
– Так серьезно? – удивился Роджер. Сберегая батареи, «ишаками» пользовались редко. – А что будет?
– Все по очереди. Облако разделилось на две фракции: водяную и аммиачную. Та, что наверху, – аммиачная. Она идет быстрее – там, наверху, сильнее ветер – и через полчаса будет здесь. Тогда пойдет аммиачный дождь, потом дождь с мелким твердым снегом, потом один снег, уже обыкновенный. Хорошо бы все это увидеть уже из вездехода. Ты готов? Тогда пошли.
На ходу, отодвинув пластинку на рукаве, он включил «ишака». «Я здесь. Я помогу», – шепнуло в шлеме, и идти сразу стало легко: «ишак», улавливая малейшие движения мышц, ловко задвигал скрытой арматурой хитина. Включить его можно было и голосом, произнеся кодовое слово, – на случай если покалечишься или обморозишь руки и не сможешь дотянуться до заветной пластинки. Шабан знал, что Хромец Гийом, к примеру, одолел со сломанной ступней весь кошмарный спуск с гребня Чертовой Пилы и ему повезло: слабенький сигнал о помощи был случайно принят патрульным вертолетом, когда батарея «ишака» уже исчерпала себя полностью. Бывало, «ишак» подсказывал наиболее выгодный в данной ситуации режим движения, следил за самочувствием хозяина, служил справочником и переводчиком, держа в памяти до тридцати языков. Вариант для Прокны имел к тому же одностороннюю приставку-преобразователь «мимика – речь» для общения с убегунами. В целом, достаточный набор удобств для землеподобных планет, если, конечно, не забираться в горы. Потом как-то вдруг заговорили об успешных испытаниях высокогорного сервоскафандра, и что месяцев через пять-шесть… Вот-вот, подумал Шабан. Как раз тогда-то он уже никому не будет нужен. И вообще, горная разведка прекратится на несколько лет как минимум. Может быть, сегодняшний выход для нас последний, а там месяц-другой – и улечу на Землю, стану экспертом… как Менигон. Буду работать в чистом кабинете, давить подчиненных авторитетом первопроходца… И ладно.
