Кристофер Сташеф - Скорость побега. Чародей поневоле
— Не забывайте, милорд, ведь она еще совсем дитя. Разве тот, кто любит дитя, позволит ему капризничать и совершать опрометчивые поступки? Разве не мудрее отшлепать ребенка за плохое поведение?
Минутная пауза. Затем прозвучал более низкий голос герцога:
— В твоих словах есть доля истины. Верно, в том, что она решила сама назначать духовников, есть нечто от каприза избалованной девчонки.
— О, — проворковал высокий голос. — Это отречение от древних традиций, от мудрости людей, которые намного старше ее. Я бы назвал это поведением не капризного, а взбунтовавшегося ребенка.
— Можно и так сказать, — проворчал Логир. — Но все же она — королева, а королевские указы должно исполнять.
— Даже тогда, когда королева издает порочные указы, милорд?
— Ее поступки непорочны, Дюрер. Она не желает зла, — зловеще произнес более низкий голос. — Быть может, ее деяния легкомысленны, необдуманны, и то доброе, что они принесут сегодня, завтра может обернуться катастрофой. Это глупые указы — но нет, я не вижу в них злого умысла.
Обладатель писклявого голоска вздохнул:
— Быть может, так оно и есть, милорд. Однако такое поведение королевы — угроза чести и доброму имени ее вельмож. Разве в этом нет зла?
— Не понимаю, — буркнул Логир. — О да, она была резка, высокомерна, это так, она взяла на себя слишком много — больше того, что может себе позволить даже королева, однако пока она не сотворила ничего такого, что можно было бы счесть оскорблением чьей-то чести.
— О да, милорд, пока.
— О чем ты?
— Близок тот день, милорд.
— Какой день, Дюрер?
— Когда ома поставит крестьян выше благородных господ, милорд.
— Мне опостылели твои изменнические речи! — вскричал Логир. — На колени, ничтожество, и благодари своего Бога за то, что я не отрублю тебе голову!
Род, не отрываясь, смотрел на Олдис. Он еще не вполне оправился от потрясения. Как только она могла говорить голосами двоих разных людей?
Мало-помалу взгляд Олдис перестал блуждать. Она устало выдохнула и улыбнулась Роду:
— Вы все слышали, друг Гэллоугласс?
Род кивнул.
Олдис развела руками, пожала плечами:
— Только я сама ни слова не помню из того, что говорила.
— Не переживай, а я как раз все запомнил слово в слово. — Род задумался. — Ты выступала в роли канала связи, была медиумом в самом буквальном смысле.
Он запрокинул голову, залпом допил вино и бросил кружку одному из юных колдунов. Тот ловко поймал кружку, исчез и, появившись вновь, подал полную до краев кружку Роду. Тот в притворном отчаянии покачал головой.
Род прислонился к стене и, прихлебывая вино, стал внимательнее рассматривать лица сгрудившихся возле него молодых людей. Они улыбались и просто-таки светились от осознания своих талантов.
— А прежде вы такое проделывали? — спросил он, обведя всех рукой с зажатой в ней кружкой. — Слушали мысленные разговоры вроде того, что прозвучал сейчас?
— Только мысли врагов королевы, — ответила Олдис, проворно кивнув. — Дюрера мы подслушиваем часто.
— Вот как? — Род приподнял бровь. — И что-нибудь пронюхали?
Олдис снова кивнула:
— В последнее время его очень тревожат крестьяне.
На пару мгновений Род застыл, потом склонился вперед, уперся локтями в колени.
— С чего бы это ему тревожиться о крестьянах?
Тоби понимающе ухмыльнулся:
— А ты послушай, что он недавно вытворил! Как заморочил голову двоим крестьянам из королевской вотчины! Один молодой крестьянин пожелал жениться на дочери старика крестьянина, а старик был против. Парень уже готов был развести руками от отчаяния и уйти с разбитым сердцем.
— Но тут вмешался Дюрер.
— Да. Он с парня глаз не спускал. Слухи об этой истории ветром пролетели по окрестным деревням, а Дюрер следил за тем, чтобы это были не просто слухи, а чтобы к ним был добавлен один вопрос: может ли парень считать себя мужчиной, если какой-то старый идиот не отдает ему в жены любимую девушку, а он с этим смиряется?
Род кивнул:
— Ну а другие крестьяне, само собой, стали подзуживать незадачливого жениха.
— Ну конечно. Посыпались шуточки, издевки. Словом, парень этот как-то раз выкрал эту девушку посреди ночи да и обрюхатил ее.
Род поджал губы.
— Наверное, папаше это не очень-то по нраву пришлось.
Тоби кивнул:
— Он поволок парня к деревенскому священнику и потребовал, чтобы того повесили за изнасилование.
— А священник сказал…
— Он сказал, что это не изнасилование, а любовь и что самым подобающим наказанием за это будет не виселица, а женитьба.
Род усмехнулся:
— Готов об заклад побиться, молодые ужасно огорчились.
— О, они так ужасно огорчились, что просто-таки в пляс пустились, — хихикнул Тоби. — Ну а старик тяжко вздохнул, счел происшедшее мудростью Господней и благословил их.
— Ну а Дюрер, само собой, снова тут как тут.
— А как же! Является он к королеве, когда она сидит за столом со своими придворными, и принимается верещать, что королева, дескать, должна доказать справедливость своих новых порядков и объявить, справедливым ли был такой суд, ибо не из королевской ли вотчины эти самые крестьяне?
Род усмехнулся и шлепнул себя по ноге:
— Она небось ему в глаза плюнуть была готова!
— О, ты, видно, не знаешь, какова наша королева! — Тоби закатил глаза к потолку. — Плюнуть в глаза? Да она ему клинок под ребра вонзить была готова! Однако на такой вызов следовало ответить. Теперь королеве придется выслушать эту тяжбу самолично, когда в следующий раз соберется Открытый Совет.
— Открытый Совет? — воскликнул Род. — Это еще что такое?
— Каждый месяц один час в день королева принимает всех своих подданных, которые желают о чем-либо поговорить с нею. Крестьяне, дворяне и духовенство приходят в парадный зал. Большей частью Великие лорды прослеживают за тем, как мелкопоместные дворяне и крестьяне излагают свои жалобы. Ну а под их бдительным надзором те жалуются только на всякие безделицы.
— Вроде этого самого недоразумения, — понимающе кивнул Род. — И когда же должен состояться этот следующий прием?
— Завтра, — вздохнул Тоби. — И я так думаю, что Великие лорды все подстроят так, что подставные служки и крестьяне станут оговаривать новых судей и священников. Ну а народ попроще станет им вторить.
Род снова кивнул:
— То бишь все будет звучать как бы гласом народа. Но чего надеется добиться Дюрер раздуванием этой истории с соблазнением девушки?
Тоби пожал плечами:
