Кристофер Сташеф - Скорость побега. Чародей поневоле
Тоби покачал головой и улыбнулся, в глазах его вспыхнули огоньки.
— Не совсем так. Есть еще около трех дюжин добрых волшебниц и волшебников, кроме нас, которые не верят в обещания королевы предоставить нам безопасный кров. Им по тридцать — сорок лет, и они все очень хорошие и добрые, вот только никак не могут поверить, что здесь нам ничто не грозит.
Понимание было подобно озарению. Род откинулся назад, губы его сложились в трубочку. Он резко кивнул, наклонился вперед и сказал:
— Так вот почему вы все так молоды! Приглашение королевы приняли только те из вас, в душе которых все еще жила вера в добро! Она приобрела стайку подростков!
Тоби ухмыльнулся от уха до уха и резво закивал.
— Стало быть, взрослые волшебники и волшебницы — народ добрый, но при этом очень осторожный!
Тоби утвердительно кивнул.
— Однако среди них нашлись одна-две, которые все же осмелились явиться сюда. Среди них была одна, самая мудрая из волшебниц, она прибыла с юга. Однако она уже постарела. Ей сейчас уже под тридцать!
Последняя фраза прозвучала, когда Род пил вино. Он закашлялся, захрипел, прослезился и протер глаза.
— Что с тобой, друг Гэллоугласс? — вопросил Тоби с такой заботой, словно перед ним был дряхлый восьмидесятилетний старик.
— Да нет, ничего, — с трудом проговорил Род. — Просто… пищевод и трахея утратили взаимопонимание. Мы, старики, здоровьем слабы, сам понимаешь. Ну и почему же эта мудрая колдунья не осталась здесь?
Тоби улыбнулся, излучая понимание и доброту.
— Она сказала, что, глядя на нас, начинает стесняться своего возраста, и вернулась на юг. Но если тебе здесь будет грозить беда, ты только произнеси ее имя — Гвендилон, — и она окажет такую услугу, о какой ты и не мечтал.
— Я запомню твой совет, — пообещал Род, но тут же напрочь забыл о нем, так как слишком ярко представил себе, как он, агент со стажем, призывает себе на подмогу какую-то женщину. Он чуть было опять не закашлялся, но расхохотаться не решился, памятуя о том, каким и сам был чувствительным созданьем в подростковом возрасте.
— Еще один вопрос, — проговорил он. — Скажи, почему королева опекает вас?
Тоби в удивлении вытаращил глаза:
— А ты не знаешь?
— Понятия не имею, — ласково улыбнулся ему Род.
— Да потому, что она и сама волшебница, добрейший друг Гэллоугласс!
Улыбка Рода угасла.
— Гм-м-м, — неловко промычал он и почесал кончик носа. — Доходили до меня такие слухи… Стало быть, это правда?
— Истинная правда. Она необученная волшебница, но все же волшебница.
Род вздернул брови:
— Необученная?
— Ну да. Ее дар нуждается в укреплении и упражнении, муштре и закалке, дабы он смог проявиться во всей силе. Катарина — колдунья, но ремеслу нашему не обучена. Она способна слышать чужие мысли, но не всегда, когда пожелает, и не слишком ясно.
— Гм. А еще что она умеет?
— Ничего такого, о чем бы мы ведали. Только мысли слышать.
— Стало быть, располагает необходимым минимумом для вступления в ваш профсоюз, — кивнул Род и почесал за ухом. — А ведь такой дар — совсем не роскошь для королевы. Получается, что ей ведомо все, что происходит в замке.
Тоби покачал головой:
— Ведь ты бы не смог ничего уразуметь, если бы слышал, как пятеро разговаривают разом, друг Гэллоугласс? А слушать разговоры всех подряд весь день напролет? А передать своими словами все, о чем было сказано?
Род нахмурился:
— Хоть один разговор смог ли бы ты пересказать? — Тоби застенчиво улыбнулся и покачал головой. — Конечно, не смог бы. Вот и королеве это не дано.
— Она могла вести записи…
— Верно. Но не забывай: она не обучена, а для того, чтобы переводить мысли в слова, нужно либо хорошее обучение, либо блестящий дар.
— Погоди. — Род предостерегающе поднял руку. — Ты хочешь сказать, что мысли вы слышите не в виде слов?
— Нет, нет. Одна краткая мысль может равняться целой книге слов, друг Гэллоугласс. Разве тебе приходится обращать в слова свои мысли для того, чтобы мыслить?
Род кивнул:
— Ясно. Квантовая механика мышления.
— Странно, — негромко прозвучал чей-то голос. Род оторвал взгляд от своего собеседника и обнаружил, что их с Тоби окружила довольно-таки многочисленная компания юных ведьм и колдунов, слетевшихся, чтобы послушать интересный разговор.
Род устремил взгляд на крепко сложенного юного экстрасенса и чуть насмешливо улыбнулся.
— Что тут странного? — спросил он, пытаясь вспомнить, как зовут этого юношу.
Тот усмехнулся.
— Меня зовут Мартин, — сообщил он и, смеясь, пронаблюдал за реакцией Рода, который пока еще не мог свыкнуться с телепатическими способностями здешней молодежной тусовки. — А странно мне то, что ты, будучи чародеем, незнаком с азами чтения мыслей.
— Верно, — согласно кивнул Тоби. — Ты единственный из ведомых нам чародеев, друг Гэллоугласс, который не умеет слышать чужие мысли.
— А-а-а. Ну да. — Род смущенно провел рукой по поросшей щетиной щеке. — Но собственно, как я уже упоминал ранее, на самом деле я — не чародей. Понимаете…
Его прервал единодушный взрыв смеха. Род вздохнул. Хочешь не хочешь, а приходилось смириться с навязанной ему репутацией.
Он решил вернуться к ранее затронутой теме:
— Насколько я понимаю, некоторые из вас все же могут слышать мысли, оформленные в слова?
— О да, — отвечал Тоби, вытирая полные слез глаза. — Есть у нас одна такая. — Он обвел взглядом круг своих товарищей. — Олдис здесь?
Вперед протиснулась пухленькая миловидная девушка лет шестнадцати.
— Чьи мысли мне послушать для вас, сэр?
В бездне разума Рода сверкнула искра. Глаза его приобрели зловещий блеск.
— Дюрера. Советника милорда Логира.
Олдис сложила руки на груди, опустилась на скамью, села подчеркнуто прямо. Она смотрела на Рода, но вот взгляд ее стал отстраненным. А потом она заговорила писклявым, гнусавым монотонным голосом:
— Как скажете, милорд. И все же не могу усомниться: воистину ли вы верны королеве?
Затем тембр голоса девушки стал на две октавы ниже, но при этом сохранил монотонность.
— Низкий человек! За что ты бросаешь мне в лицо такие оскорбления?
— О нет, милорд! — поспешно отозвался обладатель писклявого голоска. — Я вас вовсе не оскорбляю, я всего лишь позволяю себе некоторые сомнения в мудрости ваших поступков.
«Дюрер, — понял Род. — Писклявый голосок принадлежит Дюреру. Он репетирует свой разговор с герцогом Логиром, продумывает, как будет им манипулировать».
