Феликс Пальма - Карта времени
Гарретт, не сумев скрыть раздражения, ответил утвердительно, кивнув головой. Было ясно, что молодой инспектор предпочел бы, чтобы капитан Шеклтон нашел себе менее опасное развлечение, пока Гарретт не посетит 2000 год и не арестует его. Он провел Уэллса через кордон полицейских. Чемберс сидел, прислонившись спиной к стене и чуть завалившись на бок. В груди его зияла дыра, сквозь которую была видна стена дома. Над головой несчастного был написан некий текст. Уэллс, у которого сердце колотилось как бешеное, наклонился, чтобы прочесть:
Я покинул Мюнхен в восемь часов вечера первого мая и прибыл в Вену рано, на следующее утро.
Убедившись, что фраза не была взята из его романа, писатель вздохнул со смесью облегчения и разочарования. Неужели это послание было адресовано какому-то другому автору? Скорее всего, да, и Уэллс был уверен, что речь шла о начале, весьма, надо сказать, банальном, романа, еще не опубликованного. Возможно, только что завершенного. Из чего следовал вывод: пришелец из будущего желал установить связь не только с ним, но и с кем-то еще.
— Вам знаком этот текст, мистер Уэллс? — с надеждой в голосе спросил Гарретт.
— Нет, инспектор, но я советовал бы вам поместить эти строки в газете. Несомненно, убийца решил загадать нам какую-то загадку, а вся страна решит ее скорее, чем мы вдвоем. — Уэллс вознамерился сделать все возможное, чтобы послание дошло до адресата.
Пока инспектор, опустившись на колени, осматривал труп, Уэллс рассеянным взглядом прошелся по толпе вокруг полицейского ограждения. Что, интересно, понадобилось пришельцу из будущего от двух писателей XIX века? — задался он вопросом. Он не знал ответа, но ни на миг не сомневался, что в самом скором времени найдет его. Надо набраться терпения. До сих пор инициатива была в руках пришельца.
Вернувшись к реальности, он неожиданно понял, что разглядывает девушку, которая в свою очередь тоже смотрит на него. Ей было, судя по всему, чуть больше двадцати, она была стройной, с бледным лицом и рыжими волосами. Его удивила пристальность ее взгляда. Одета она была обычно, но тем не менее он нашел в ней что-то странное — и в выражении ее лица, и в том, как она на него смотрела. Он не смог бы сформулировать, в чем заключалась эта странность, но именно она сразу выделяла девушку из толпы.
Сам не зная почему, Уэллс направился к девушке. К его удивлению, этот импульсивный порыв испугал ее — она резко развернулась и исчезла среди зевак. Он только успел заметить, как рыжие волосы, словно пламя, колыхнулись на ветру. Писатель попытался пробиться сквозь толпу следом за ней, но девушки и след простыл. Казалось, она растаяла в воздухе.
— Что-то случилось, мистер Уэллс?
Писатель вздрогнул, услышав голос инспектора, который поспешил к нему, возможно изумленный его поведением.
— Вы видели ее, инспектор? — спросил писатель, продолжая вглядываться в конец улицы. — Видели эту девушку?
— Какую девушку? — растерянно оглянулся по сторонам Гарретт.
— Она стояла вот тут… в толпе. И в ней было что-то такое…
Гарретт воззрился на него с любопытством:
— Что вы хотите сказать, мистер Уэллс?
Тот собирался было ответить, но понял, что не сумеет объяснить то необычное впечатление, которое произвела на него незнакомка.
— Я… Забудем об этом, инспектор, — выдавил он из себя, устало пожимая плечами. — Наверное, из бывших учениц… Поэтому она показалась мне знакомой.
Гарретт кивнул, но без особой убежденности. Он, вне всякого сомнения, находил поведение писателя чудным. И тем не менее послушался его совета, и на следующий день оба текста появились во всех лондонских газетах. И если подозрения Уэллса были обоснованными, факт этот испортил завтрак одному из его коллег. Уэллс не имел понятия, о ком именно идет речь и кого сейчас накрыло волной паники, как его самого пару дней назад, но Уэллс почувствовал легкое успокоение, узнав, что не только он интересует пришельца. Он уже не стремился, как прежде, побыстрее раскопать, что надо от них этому человеку. Он был уверен: загадку непременно дополнят новые детали.
И не ошибся.
Когда на следующее утро у его дверей остановился экипаж Скотленд-Ярда, Уэллс сидел на ступеньках крыльца. Он уже успел одеться и позавтракать. Третий труп принадлежал портнихе по имени Шанталь Эллис. Инспектор Гарретт не мог понять, по какому принципу убийца выбирает свои жертвы, но Уэллс знал, что это не имеет никакого значения, пришельцу из будущего трупы были нужны лишь для того, чтобы привлечь внимание к своим посланиям. На стене дома, у которой было брошено тело несчастной миссис Эллис, появилась следующая надпись:
Мы сидели перед камином и, затаив дыхание, слушали рассказчика, однако, помимо того что рассказ был страшный, как оно и полагается в старом доме накануне Рождества, помнится, никаких комментариев на этот счет не последовало, пока кто-то не обронил замечания, что он впервые слышит, чтобы такой призрак явился ребенку.
— Вам знаком этот текст, мистер Уэллс? — с полной безнадежностью в голосе спросил Гарретт.
— Нет, — ответил писатель, не потрудившись добавить, что стиль отрывка что-то ему отдаленно напоминал, хотя автора он назвать затруднился бы.
И пока инспектор Гарретт, призвав на помощь дюжины полицейских, сидел в Лондонской библиотеке, вознамерившись пролистать все романы, скопившиеся на ее полках, чтобы отыскать тот, который непонятно с какой целью цитировал, как он полагал, капитан Шеклтон, Уэллс возвращался к себе домой, ломая голову над вопросом, сколько еще невинных душ будет погублено, прежде чем путешественник во времени сумеет составить свою загадку.
Однако на следующее утро никто из Скотленд-Ярда за ним не прибыл. Что это значило? Неужели пришелец отправил послания всем тем писателям, с которыми желал установить связь? Ответ ожидал Уэллса в почтовом ящике. Там лежала карта Лондона, посредством которой ему сообщалось о месте встречи. Одновременно пришелец пользовался случаем, чтобы похвастаться легкостью, с какой он перемещался во времени, ибо речь шла о карте, датированной 1666 годом и изготовленной чешским гравером Венцеславом Голларом. Уэллс залюбовался изысканной работой, хотя лицо города тогда было совсем иным, ведь всего через несколько месяцев Лондон был до основания уничтожен пожаром — огонь, насколько помнил Уэллс, возник в одной из центральных пекарен, потом перекинулся на склады, где хранились уголь, древесина и спиртные напитки, и в мгновение ока достиг собора Святого Павла и одолел римскую стену в районе Флит-стрит. Но поразило Уэллса другое: более чем двухвековой возраст не оставил на карте ни малейшего следа. Как солдат, который, переходя вброд реку, поднимает над головой свое ружье, так путешественник во времени сберег карту, защищая ее от безжалостного прикосновения хищных когтей столетий.
