Артур Кларк - Рама II
— Ш-ш-ш! Они скоро придут.
С противоположной стороны комнаты донесся шум — словно бы телега с деревянными колесами катила по грязной дороге. Шум приближался, птицы прижались к Николь. Через какое-то мгновение перед ними оказался огонь.
Над горящей телегой высился гроб. Николь охнула. В гробу лежало тело ее матери в царственном зеленом одеянии. Огонь осветил остальных. Ричард, улыбаясь, глядел на нее, держа за ручонку маленькую смуглую девочку годиков двух от роду. Встав на колени возле огня, генерал О'Тул возносил молитву, позади него видны были самые разнообразные биоты, в том числе два-три странных силуэта, похожие на октопауков.
Пламя пожрало гроб и стало лизать тело матери. Она медленно села. Когда Анави поглядела на Николь, лицо ее переменилось. На плечах Анави оказалась голова Омэ.
— Роната, — четко проговорил он. — Пророчества должны исполняться. Кровь сенуфо должна уходить — к звездам. Минове останется позади. Пусть Роната странствует с теми, кто пришел издалека. А теперь иди — спасай странных и детей Ронаты.
60. ВОЗВРАЩЕНИЕ НА РАМУ
«Неужели это делаю я сама», — удивлялась Николь, перегружая последнюю партию припасов в грузовой лифт наверху лестницы «Альфа». Внутри Рамы было темно. Луч ее фонарика освещал черную мглу.
Сон был настолько отчетлив, что сбитая с толку Николь не могла прийти в себя еще минут пять после того, как проснулась. Даже теперь, два часа спустя, закрывая глаза, Николь видела лицо Омэ и слышала голос волхва, произносящего эти слова. «Надеюсь, Ричард не проснется, — думала Николь. — Я исчезну. И он ничего не поймет».
Она вернулась к самоходной тележке и проделала еще одно путешествие через оболочку Рамы. И тридцать минут обдумывала прощание, но теперь, когда этот момент наступил, Николь не решалась начать.
— Дорогой Майкл, драгоценный мой Ричард, этой ночью я видела сон… самый яркий во всей своей жизни. Мне явился старый вождь племени сенуфо по имени Омэ и объявил, что судьба моя связана с Рамой.
Миновав шлюз, Николь вошла в центр управления. Села перед камерой и прочистила глотку. «Просто смешно, — думала она, включая свет, — я обезумела, наверное». Но излившаяся в видении мощь Омэ успокоила ее. И Николь немедля приступила к записи, закончив обращение следующими словами:
— Мне трудно объяснить в этом коротком послании все значение, которое имеют для меня Омэ и африканская половина моего существа. Майкл, Ричард расскажет вам некоторые истории сенуфо, когда вы будете возвращаться на Землю. Достаточно сказать одно — старый шаман никогда еще меня не обманывал. Я прекрасно знаю, что приснившиеся голоса нематериальны и скорее всего созданы моим собственным подсознанием, но тем не менее решила последовать указаниям Омэ. В силу своих способностей я намереваюсь вступить в контакт с Рамой и объяснить, что близятся ракеты с ядерным оружием. Не представляю, как приступить к этому, однако у меня будет время подумать, пока я буду собирать лодку, чтобы переплыть Цилиндрическое море. Ричард, я помню, что некоторые команды с клавиатуры ведут в высшую иерархию… Мне очень трудно прощаться с вами таким образом, я хорошо понимаю, что прощального объятия этим не заменить. Но если бы вы оба не спали, то наверняка не отпустили бы меня внутрь Рамы… Ричард, я люблю тебя, не сомневайся даже на миг. Я не знаю, как это может случиться, но мы с тобой, наверное, еще встретимся. Обещаю тебе, что если переживу роды, то всегда буду рассказывать нашему ребенку о том, какой умный, веселый и нежный был у него отец. У меня есть только одна просьба. Если кто-нибудь из вас благополучно доберется до дома, а я так и не попаду на Землю, объясните, пожалуйста, Женевьеве, что случилось со мной. Расскажите ей все с самого начала. И о сне, и о фиале, и о видении… о том, что произошло на празднике поро, когда я была девочкой. Передайте ей, что я любила ее всем сердцем.
Когда Николь завершила послание, по щекам ее текли слезы. Поднявшись, она перемотала ленту. Прокрутила на минуту вперед, чтобы убедиться, что запись удалась, и отправилась к шлюзу. «Боже, — подумала она, надевая шлем. — Я действительно делаю это».
Спускаясь в нездешней тьме к равнине, Николь не раз пожалела о своем решении. И только высшее самообладание позволяло ей прогнать липкий страх. Усевшись на сиденье вездехода, она направилась к Цилиндрическому морю. По дороге Николь размышляла о том, как договориться с разумом, распоряжающимся на Раме. «Придется использовать картинки, — сказала она себе, — а где это будет возможно, обращаться к точному языку науки. Этому научил меня Ричард».
Мысль о нем разбередила тревогу в ее сердце. «А вдруг он решит, что я его бросила? — разволновалась она. — И разве можно ожидать, что он подумает что-то еще?»
Николь припомнила свое уныние и одиночество в первые дни, когда она была беременна Женевьевой… ей не с кем было тогда поделиться своими чувствами. Ее задумчивость нарушил свет. День вернулся на Раму. Как и прежде, это зрелище вновь заворожило Николь. «Есть ли что-нибудь подобное ему во всей Вселенной?»
Добравшись до места, прежде бывшего лагерем «Бета», она сразу же отыскала и принялась распаковывать парусную лодку, уложенную на дно большого транспортного контейнера. С лодкой все было в порядке. За сборкой мысли Николь то и дело возвращались к решению оставить «Ньютон». Механические операции — это не ее специальность. Николь едва не впала в отчаяние, когда ей пришлось разбирать крепежный узел, на сборку которого она потратила десять минут. Это занятие напомнило ей о нескольких рождественских сочельниках в Бовуа, когда они с Пьером собирали купленные для Женевьевы игрушки. «Следовало бы принять закон, запрещающий торговать несобранными игрушками», — буркнула себе под нос Николь, изучая руководство по сборке лодки, и усмехнулась.
Николь снесла корпус лодки вниз по ступеням и положила его возле воды. Основные узлы она собирала наверху утеса, где свет был ярче. Работа настолько увлекла ее, что она не услыхала шагов… И когда, стоя на коленях, повернулась на звук, то перепугалась почти насмерть.
Мгновение спустя она уже обнималась и целовалась с Ричардом.
— Сейчас придет и О'Тул, — произнес он, опускаясь рядом с Николь и приступая к сборке. — Сперва, когда я объяснил ему, что без тебя никуда не полечу, что без тебя мне незачем жить на Земле, он сказал, что мы оба свихнулись. Но потом мы переговорили, я объяснил, что мы, возможно, сумеем предупредить раман, и он решил провести последние часы с нами, а не дожидаться мучительной смерти в капсуле.
— Но мне ты, кажется, говорил, что один пассажир должен выбраться отсюда без всяких трудностей?
