Кира Артамова - Король Мертвой Страны
Нартанг метнулся навстречу. Ее руки четко легли в его бугристые ладони и намертво утвердились в них. Воин вывернул у нее из руки свой кинжал, отстегнул от перевязи боковой ремень и молча принялся пороть бунтарку.
Тагила сначала решила снести экзекуцию в гордом молчании, но удары ремня жгли и рвали кожу. После третьего удара она закричала и попыталась увернуться от следующего.
Воин бросил ее на лежак, но пленница кинулась к выходу. Он нагнулся и дернул ее за цепь обратно, наступил на железную привязь и продолжил наказание. Когда Тагила после второго десятка ударов уже закрыла голову руками и стала рыдать, извиваясь на полу, воин остановился; отбросил ремень в сторону:
– Не смей больше так делать, – коротко сказал он и погасил светильник, укладываясь вновь. Он тоже тяжело дышал и еще долго не мог успокоиться. Все происшедшее только что настолько взволновало его, что он сам себе удивлялся – неужели он навсегда перестал интересоваться простыми человеческими наслаждениями и ему нужно вот именно так – с болью, с криками, с нечеловеческими страстями?
Вскоре всхлипывания Тагилы затихли, но Нартанг не тешил себя надеждой, что она остановится на этом – она могла двигаться – значит, она будет бороться, пока может. По крайней мере, сам бы он поступил именно так. Но, видимо, пленнице и так хватило всех злоключений, что выпали в этот день. И она совсем притихла, заснув на холодной земле пола.
Нартанг уже проклял себя за неуемную фантазию – он не мог уснуть в своем собственном шатре, уходить же в другое место или укорачивать ее цепь теперь было нельзя – он должен играть выбранную им роль до конца. До утра он лежал в легкой полудреме, слушая все звуки ночи.
Когда рассветный луч пробился сквозь небольшую щелку входного полога, Нартанг поспешил одеться и уйти – настроение у него было скверное. Когда он пошевелился, уснувшая на земле пленница вздрогнула и инстинктивно шарахнулась от него, еще не до конца пробудившись. Разорванная вчера в некоторых местах ремнем одежда обнажала вспухшие красные полосы… Бросив на нее короткий взгляд, Нартанг стал быстро одеваться.
Тагила села у стены и следила за ним, пока он не собрался и не вышел.
«Воды-то хоть оставь» – донеслись в след ему ее слова, и от них воин вздрогнул: бескрайние пески, город в пустыне, жара, клетка, пленники…
– Хьярг! – ругнулся он, совсем путаясь в своих мыслях и чувствах, – К чему это все?!
– Дон, – окликнул он первого попавшегося солдата, – Отнеси ко мне в палатку кувшин с водой.
– Да, командир.
Нартанг пошел побродить вокруг лагеря. Ему нужно было успокоиться. Он не мог понять себя – что с ним – или это у него в такое теперь переродился интерес к женщине?
– Мой король, прошел слух, что нас хотят послать на очередную бойню, – Халдок в последнее время появлялся совсем не вовремя.
– Когда это тебя начал пугать бой, Халдок? – холодно посмотрел на него Нартанг.
Пятидесятник смутился.
– Я не боюсь боя – я боюсь потерять воинов… – ответил старый командир.
– Ты не должен ничего бояться, – Нартанг повернулся и пошел прочь. Встретившись со своими людьми, найти которых было смыслом его жизни два прошлых года, он не испытал никакого облегчения – первая радость прошла и теперь ответственность за них легла на его плечи еще большим грузом, чем тяготы их поисков… Его положение теперь требовало от него полного контроля себя в каждом слове и в каждом действии, что сильно нервировало его – за два с половиной года он уже отвык быть предводителем своих соотечественников, взяв в привычку видом и действиями пугать и отталкивать людей…
– Вон Гаур самую сладкую добычу себе вчера отхватил. Говорят, хистанская стерва так визжала этой ночью, что… – рассказчик быстро осекся, поймав на себе уничтожающий взгляд страшного командира наемников и поняв, что тот его услышал, хотя и был на далеком расстоянии. Его собеседники тоже воровато оглянулись на его взгляд и их лица вытянулись, вмиг освободившись от похотливых улыбок – Гаур пугал всех и не только видом, но и той жестокостью, с которой несколько раз уже наказывал злословов, не смотря на угрозы главных командиров…
Нартанг пошел дальше. Сегодня он не готов был вести воинов в бой. Он хотел освободиться от своего положения хотя бы на день. Его рассудок требовал отдыха.
Но сегодня ему не суждено было отдохнуть: со стороны лагеря донесся удивленно-гневный мужской крик, потом короткое лошадиное ржание и к нему стал приближаться стук копыт.
Воин встал за дерево. Потом аккуратно выглянул из-за него – так и есть: Тагила скакала во весь опор на неоседланной лошади туда, где было меньше всего народу.
У нее за спиной корчился Дон, награжденный чисто женским ударом. За лошадью звенела по земле цепь, от которой так и не удалось еще освободиться пленнице.
Пропустив летящего мимо коня, Нартанг быстро нагнулся и схватился за цепь, перекидывая ее через толстую нижнюю ветку дерева, за которым скрывался. Цепь тут же натянулась и неудавшаяся беглянка слетела со спины коня, издав крик боли и отчаянья, со всего размаха упала лицом в землю и затихла. Воин быстро подошел к ней и перевернул лицом вверх, очистил рот от набившейся при падении земли и плеснул водой из фляги.
Тагила мученически застонала. Потом приоткрыла глаза, попыталась пошевелиться и вскрикнула от боли – скованная нога была неестественно вывернута. От боли у нее навернулись слезы.
– Лежи смирно, – Нартанг прижал ее к земле и стал выправлять ногу, при каждом его движении Тагила выла, словно раненая волчица.
Придав ее ноге нужное положение воин бесцеремонно дернул ее на себя. В бедре наездницы что-то противно хрустнуло – с чавкающим звуком сустав встал на место.
– Не вставай! – опять пресек ее попытку подняться воин, отцепил цепь от дерева, перекинул привязь через плечо, потом нагнулся и, подняв свою пленницу, также положил себе на плечо.
Тагила не шевелилась и только тихо плакала от шока и боли.
Поравнявшись с уже поднявшимся на ноги Доном, воин уперся в него бесцветным взглядом:
– Зачем отвязал?
– Она нужду справить попросилась, – сконфуженно ответил тот.
– Я сказал только поставить кувшин с водой, – холодно бросил Нартанг и зашагал к своей палатке.
Войдя внутрь, он сбросил Тагилу на лежак:
– Тебе ноги отрезать, чтобы не бегала?
– Убей меня, чего мучаешь? – сквозь слезы накатившегося отчаяния и морального потрясения выкрикнула пленница.
– Еще чего, – усмехнулся воин, потом вспомнил про свои ночные мысли, бросил на пол свой плащ, словно куклу пересадил Тагилу на него и снова закрепил цепь у столба – теперь уже намного короче. Заметил у себя на столе клещи, которыми Дон освободил его пленницу, взял их и вышел вон. Теперь спокойный сон был ему обеспечен – пленница уже не могла дотянуться до него сонного.
