Иван Беляев - Галобионты
Вообще, с некоторых пор, точнее со времени трагического происшествия с Гераклом, Антон Николаевич стал на диво покорным. Он больше не предпринимал совершенно никаких попыток затевать собственные тайные интриги за спиной своего куратора. Дзержинец полагал, что всему причиной галобионт-женщина, которая полностью была отдана на попечение полковника. После того, как между ними состоялся очень долгий, серьезный и трудный разговор, в ходе которого Степанов поведал полковнику обо всех своих секретах, Дзержинец решил сменить гнев на милость.
– Повинную голову меч не сечет, – объявил он профессору, – я отчасти понимаю причины вашего поведения. Все закончилось благополучно. Вы совершили ошибку, но вы же сами ее и поправили. В этой связи обещаю вам, Антон Николаевич, никогда не возвращаться к этим неприятным для всех нас событиям, но при одном, однако, условии.
– Я согласен на все, – поспешно вставил Степанов, – только прошу вас, не отнимайте у меня женщину. Я не смогу…
– Я попросил бы вас профессор, – с нажимом проговорил Дзержинец, – не перебивать меня. Мое условие не касается женщины-галобионта, о ней я скажу позже. Пока же я возвращаюсь к своему условию. Как вы сами убедились, мой дорогой Антон Николаевич, вы находитесь не в том положении, чтобы иметь возможность для совершения самостоятельных действий, не согласованных со мной. Больше того, вы теперь, как я думаю, убедились, к чему может привести ваша самодеятельность. А посему, если вы еще хотя бы один раз предпримите малейшую попытку скрыть от меня любую мелочь, – при этих словах серые глаза полковника сверкнули устрашающим блеском, – не рассчитывайте на мое снисхождение. Наказание будет суровым и необратимым.
Степанов молчал, он отвернулся от полковника и тот не мог разглядеть выражение его лица.
– Надеюсь, вы не считаете, что мои предостережения неуместны?
– Нет, – Степанов покачал головой, по-прежнему избегая встречаться в взглядом с полковником, – на вашем месте я, скорее всего, поступил бы точно также.
– Рад, что вы правильно понимаете меня. Теперь о женщине.
Дзержинец отметил, как встрепенулся Степанов при упоминании о существе, доставленном на запасную базу в барокамере. И в сотый раз удивился тому, какие бурные страсти могут, оказывается, закипать в душе этого ученого сухаря.
– В свете всего того, что мне известно о вашем прошлом, а мне известно многое, ваше отношение к этой женщине и желание держать ее при себе вполне понятно. Поверьте мне, Антон Николаевич, – на бесстрастном лице Дзержинца изобразилось некое подобие улыбки, – я не был бы мужчиной, если бы не сочувствовал вашим намерениям. Поэтому я ничего не имею против того, чтобы эта женщина содержалась здесь. Понимаю также, что у вас к ней не столько научный, сколько личный интерес, поэтому я не буду донимать вас своим любопытством в отношении этого очаровательного, как я успел заметить, существа. Хотя не скрою, меня весьма занимают некоторые детали…
Дзержинец многозначительно хмыкнул, но увидев, что Степанов помрачнел, продолжал в деловом тоне:
– Надеюсь, что это не последнее существо женского пола, которое будет произведено на свет по вашей технологии, стало быть, у нас еще будет возможность изучить все преимущества, а может быть, и недостатки генерации разнополых галобионтов. Она ваша, – объявил полковник, наблюдая, как просветлело лицо Степанова, – вы вольны поступать с ней так, как вам заблагорассудится. Меня совершенно не будет интересовать, что именно вы проделываете с женщиной. Если вам неймется потешить свою изголодавшуюся по женской ласке плоть – делайте это, как хотите и сколько хотите. Лишь бы только это не отрывало вас от основной работы и не наносило урон нашему общему делу. Я надеюсь что, почувствовав себя удовлетворенным, вы ощутите прилив новых сил и с удвоенным энтузиазмом приметесь за вашу работу.
Степанов поднялся со своего стула и протянул полковнику руку, которая слегка подрагивала от волнения.
– Спасибо вам, это очень великодушно с вашей стороны… – лепетал Антон Николаевич подобострастно заглядывая в глаза полковнику, – я никогда не забуду этого…
– Повремените с вашими излияниями, профессор, – осадил его Дзержинец, – я еще не все сказал.
Степанов вздрогнул, будто пораженный разрядом тока и, пятясь, сел на прежнее место.
– Помните, что женщина не должна покидать пределов базы, по крайней мере, без моего ведома. Как знать, возможно вам когда-нибудь надоест наслаждаться ее прелестями и вы решитесь применить ее для выполнения заданий. Я готов буду рассмотреть такую перспективу. Женщина с подобной внешностью и с такими возможностями может оказаться очень и очень небесполезной.
– Это исключено!
Степанов покраснел, как вареный рак. Это немало позабавило полковника. Создавалось впечатление, что бедняга-профессор привык воспринимать галобионта женского пола в качестве обычной женщины, причем той самой, от любви к которой он страдал столько лет.
– Не кипятитесь, Антон Николаевич, я просто высказал предположение. Никто из нас не властен заглядывать в свое будущее. Хотя, возможно, когда-нибудь ситуация изменится, опять же благодаря вашим изысканиям и в нашем распоряжении окажутся надежные оракулы. Но это еще только в планах. Так вот, – Дзержинцу пришлось повысить голос, чтобы не дать Степанову возможности вставить свое слово, – так вот, дражайший Антон Николаевич, вы вольны поступать с ней так, как вам заблагорассудится. Будем считать, что эта женщина – ваша игрушка. Хотите – играйте, хотите – начинайте использовать ее для дела, но только после моего на то согласия, а хотите – сломайте и выбросьте на помойку.
– Ч-что?
– Я выражаюсь фигурально. Но, как я вижу, вы не в том состоянии, чтобы понимать это. Я хочу сказать, что вам не возбраняется абсолютно ничего, вплоть до умерщвления этой особы, если вам этого захочется. Вот видите, насколько развязаны ваши руки в отношении женщины-галобионта?
Пораженный не свойственной Дзержинцу лояльностью, Степанов снова начал было рассыпаться с благодарностях, не зная, что самое неприятное полковник по своему обыкновению припрятывает напоследок.
– Вы можете убить ее, но труп женщины должен будет быть предъявлен мне лично. Вам понятно? На слово верить вам я не собираюсь.
– Мои планы не простираются так далеко, полковник, – раздраженно буркнул Степанов.
– Охотно верю, что в данный момент вас интересует другое. Но я сразу расставляю все точки над i в самом начале, чтобы избежать осложнений, могущих возникнуть впоследствии. Итак, подведем итоги: я не буду вмешиваться в ваши дела с этой женщиной, но лишь до тех пор, пока она находится в пределах базы. Вас устраивает такое положение дел?
