Владимир Немцов - Сто градусов
Обзор книги Владимир Немцов - Сто градусов
Немцов Владимир
Сто градусов
НЕМЦОВ Владимир Иванович
СТО ГРАДУСОВ
Я услышал эту историю от моего старого друга (специальности у нас были разные, но работали мы в одном институте). Мне показалось, что эта неожиданная и несколько странная история может заинтересовать читателей, хотелось написать о ней...
Но друг мой категорически запротестовал:
- Ты, что же, хочешь сделать из меня посмешище? Тот случай был давным-давно. А теперь я кое в чем разбираюсь, И нечего подрывать мой авторитет!
Напрасно я доказывал, что буду писать не очерк или фельетон, где обычно упоминаются фамилии, что автор имеет право фантазировать...
- Вот это и плохо! - упрямился он. - Такое нафантазируешь, что потом на меня пальцами будут показывать.
- Где?
- В нашем институте. Ты думаешь, не догадаются? Я ведь там не первый год работаю. А потом, здесь замешано и третье лицо. Не знаю, как она на это посмотрит.
В конце концов, я обещал ему убрать все детали, по которым его друзья могли бы догадаться, о ком идет речь. Я не буду писать, как он выглядит, какая у него специальность, постараюсь не выдать и "третье лицо", а сосредоточу все внимание на ощущениях моего героя в тот памятный вечер. Ну, и, как полагается, кое-что прибавлю от себя.
- Как уничтожить время? - так начал свой рассказ инженер. (Я не нарушил данного ему слова: инженеры бывают самых разных специальностей.) - Никогда в жизни я не занимался этим мучительным вопросом, - продолжал он. - Но есть большие специалисты, у которых выработана даже целая теория истребления времени. Неопытные новички мучительно уничтожают время счетом до тысячи и обратно. Менее спокойные натуры мечутся взад и вперед, подсчитывая шаги. Это дилетанты в науке истребления времени. Более опытные считают окна домов, число промелькнувших машин, количество проходящих людей.
Но для этого надо быть спокойным, а спокойствия ему в тот вечер недоставало. И вот что он потом рассказал...
- Темнело. Луна еще не всходила. Недалеко от высокой стены стояло семнадцать столбов с колючей проволокой, восемь березок, девятнадцать кустов, сорок шесть ромашек и четырнадцать колючих стеблей боярышника - все это я уже успел сосчитать, - но та, которую ждал ("третье лицо"), до сих пор не приходила.
Мы не виделись почти два года. Я только что вернулся из экспедиции. Она захотела встретиться со мной именно в тех местах, которые нам были дороги и памятны. Впрочем, вероятно, это женский каприз, но разве я мог ему противиться!
Когда-то здесь была маленькая рощица, а сейчас ее скрывал высокий забор, возле которого приютились восемь робких березок, да и те кажутся не живыми, а нарисованными. Меня не удивили ни забор, ни колючая проволока - за два года многое могло измениться.
Но как я решился преподнести девушке столь необычный подарок! Представьте себе, что вместо цветов, духов или перевязанной ленточкой коробки с конфетами в моем широком кармане покоился сверток с термометрами. То были термометры медицинские и комнатные, максимальные и минимальные, на десятки и сотни градусов. Они были маленькие и большие, толстые и тонкие, спиртовые и ртутные.
Сейчас она придет, и я, срывая бумагу с градусников, должен галантно их преподнести, как букет из тонких, прозрачных лилий.
Но шутки в сторону. При всей моей фантазии до такого букета я бы никогда не додумался...
Я в тысячный раз перечитывал телеграмму: "Буду пятнадцатого сентября 21 час на том же месте прошу из города привезти десять термометров".
Каких термометров? При чем тут градусники? Ведь мы же не виделись два года. Неужели в телеграмме вместо слов любви и радости я должен читать о каких-то градусниках!
Но ведь она инженер, занята научной работой. Может быть, это по рассеянности? Может быть, так и нужно? Кто способен разобраться в причудах женского характера! Но все-таки обидно. Хоть бы написала, какие градусники ей нужны. Привезешь, да не те.
Впрочем, я был предусмотрителен - мой букет состоял из пятидесяти градусников всех сортов. Я покупал их как цветы в оранжерее; может быть, среди них найдутся и ее любимые.
Осталось ровно десять томительных минут. Я в волнении шагал по дощатому тротуару, и казалось, что подо мной горит земля.
Земля была горячей в буквальном, а не в переносном смысле. Я чувствовал, будто хожу босиком по раскаленным углям. Странное, непонятное ощущение.
Меня знобило, как при малярии. Лоб покрылся испариной. Мне все мешало. Казалось, даже пуговицы жгли. Они впивались в грудь, горели на шее, как будто бы на тело капали раскаленным сургучом.
Я хочу достать ножик, чтобы их отрезать, но он обжигает мне пальцы.
Очевидно, у меня высокая температура. Хорошо, предположим. Но почему же от моего тела так нагреваются вещи? Я, кажется, схожу с ума. Нет, спокойнее, еще спокойнее. Вот так, остановись, закури, подумай.
Я зажег папиросу и тут же бросил - показалось, что я сунул ее в рот горящим концом. Во рту что-то жжет, будто там остался еще не погасший пепел, это накалилась золотая коронка.
Отбежав в сторону, я бессильно упал на сырую росистую траву. Через несколько минут мне стало легче. Ощупал пуговицы, ножик. Все было нормально.
Поднявшись, я снова зашагал по дорожке.
Уже половина десятого. Неужели она могла так запоздать? Сколько шагов от столба до столба? Десять... А обратно?
Опять что-то странное. Пряжка на поясе обожгла пальцы. Часы остановились, их серебряный браслет был горяч. Сунул обожженную руку в карман, но там оказались раскаленные ключи.
У меня сильнейший жар... Я начинаю бредить... А может быть... Впрочем, узнаем температуру...
Опустившись на траву, я вытащил из свертка градусник и, обжигая пальцы о горячие пуговицы, расстегнул гимнастерку. Мне показалось, что я сунул под мышку горячий гвоздь - он нагревался все сильнее и сильнее.
Вынув градусник, я осветил его фонариком. Тонкая иголочка ртути уткнулась в цифру "43".
Фонарик выпал из рук. Да нет, не может быть! Такой температуры у человека не бывает! Надо взять другой термометр. Но где же фонарик? Лежит в траве. Я поднял его, и он вспыхнул ярким, ослепительным светом.
Зажмурившись, я выключил фонарик. Открыл глаза - а он горит еще ярче. Нажал и отпустил кнопку - фонарь горит. Выбросил батарейку - опять горит.
Нет, это уже настоящий бред!
Вытащил еще один термометр. Он почему-то оказался длинным и не умещался под мышкой.
При свете фонарика (без батарейки) я увидел, как струйка ртути ползет к шестидесяти градусам. Ползет дальше. Вот уже восемьдесят! Сейчас будет сто! Я погибну! Кровь закипит в жилах, как только ртуть доползет до ста.
Послышалось тонкое шипение, какое-то странное клокотание под сердцем...
