Паоло Бачигалупи - Заводная
Эмико добывает пропитание, копаясь в мусоре и охотясь, ест чеширов, голыми руками ловит рыбу — с ее стремительными движениями метко проткнуть карпа одним ударом не составляет труда; сытно ест и спокойно спит — когда кругом вода, перегрева можно не бояться. Подходящее для Новых людей место виделось ей другим, но и это вполне подходит.
Она украшает квартиру — как-то раз переплыла широкое устье Чао-Прайи и навестила фабрику «Мисимото», где некогда работала. В разрушенном здании нашлось несколько сувениров, напоминающих ей о прошлом: сорванные со стен панно с иероглифами и традиционные чайные чаши — тяван.
Пару раз встречались люди: по большей части искали пропитание, и им не было дела до странно подергивающегося создания, которое скорее мерещилось, чем ясно виделось, но были и те, кто в беззащитной на первый взгляд девушке усматривал добычу. Этих Эмико успокаивала быстро и так гуманно, как только умела.
Дни идут за днями. Она уже настолько привыкла к своей спокойной жизни искателя пропитания в водном мире, что когда за стиркой на балконе третьего этажа ее застают незнакомый гайдзин с девушкой, встреча оказывается для нее полной неожиданностью.
— Это еще кто?
Эмико вздрагивает, чуть не падает с перил, спрыгивает на пол и, шлепая по воде, убегает в безопасный сумрак заброшенной квартиры.
Лодка гайдзина утыкается в балкон.
— Саватди кхрап!.. Здравствуйте!..
Человек стар, кожа вся в пятнах, живо блестят умные глаза. На лице гибкой смуглой девушки играет мягкая улыбка. Облокотившись о перила, они всматриваются в темную комнату.
— Не убегай, малышка. Мы совсем не опасны. Я так вообще не могу ходить, а Кип у нас — натура кроткая.
Эмико ждет, но пришлые никак не уходят и продолжают упорно ее высматривать.
— Пожалуйста, покажитесь, — просит девушка.
Вопреки здравому смыслу Эмико выходит им навстречу, осторожно шагая по щиколотку в воде. Она уже давно и ни с кем не разговаривала.
— Дергунчик! — ахает Кип. Старика это словечко веселит.
— Но сами себя называют Новыми людьми. — В его голосе нет неприязни. Гайдзин показывает две тушки чеширов: — Не желает ли юная госпожа с нами отобедать?
Эмико показывает на балконную ограду, к которой под водой привязан ее сегодняшний улов.
— Мне ваша помощь не нужна.
Старик замечает нанизанных на веревку рыб и смотрит уже по-новому, с уважением.
— Действительно не нужна. Если только вы не иной модели, чем я думаю. — Он просит ее наклониться поближе. — Здесь живете?
Эмико показывает наверх.
— Чудесная у вас недвижимость. Мы с удовольствием бы отужинали с вами сегодня вечером. Если чеширы вам не по вкусу, то и рыбы отведаем с радостью.
Она неуверенно пожимает плечами. Ей одиноко, а старик с девушкой на вид безобидны.
Темнеет. Костер из мебели разводят на балконе ее квартиры и жарят рыбу. В прорехи облаков выглядывают звезды. Под ними лежит темный лабиринт города. Когда с ужином покончено, гайдзин придвигает свое израненное тело к огню, а девушка ему помогает.
— Вот объясните, что тут делает пружинщица?
— Меня бросили.
— Нас тоже. — Старик с помощницей обмениваются улыбками. — Впрочем, полагаю, этот отпуск скоро подойдет к концу и меня вновь будут ждать прелести генетических войн и интриг вокруг калорий, поскольку, надо думать, белые кители опять найдут мне применение, — заканчивает он уже со смехом.
— Вы генхакер?
— Надеюсь, больше чем просто взломщик генов.
— Вы говорили, что знакомы с моей... моделью. Ухмыльнувшись, старик подзывает помощницу, как ни в чем не бывало проводит ей ладонью по ноге снизу вверх и при этом не сводит глаз с Эмико, которая видит, что та одновременно и девушка, и мужчина. Кип, угадав ее мысли, улыбается.
— Я читал о таких, как вы. О генах, о воспитании... Встать! — внезапно рявкает он.
Не успев ничего понять, Эмико уже стоит на ногах, дрожит от страха и непреодолимого желания подчиняться. Старик качает головой:
— Жестоко с тобой обошлись.
— А еще сделали сильной. Я могу причинить вам боль. — Пружинщица кипит от злости.
— Верно, можешь. Создатели спрямили некоторые углы, обходные пути есть, хотя и скрыты воспитанием. Взять это ваше желание повиноваться — откуда его взяли, не знаю. Может быть, от лабрадоров. Но почти во всем остальном вы превосходите людей. Быстрее, умнее. Лучше видите и слышите. Вы покорны, зато не боитесь болезней вроде тех, что у меня. — Он показывает на исполосованные шрамами гноящиеся ноги. — Вам везет.
— Так вы один из моих создателей?
— Не совсем, но что-то вроде того. Мне знакомы ваши секреты — так же как секреты мегадонтов и пшеницы «Тотал Нутриент». — Старик кивком указывает на тушки чеширов: — Вот об этих кошках я знаю все. Если бы захотел, заложил бы в них генетическую бомбу, которая уничтожит их маскировку — несколько поколений, и они опять станут своей предыдущей, менее успешной версией.
— Вы действительно бы так поступили?
— Нет, — смеется старик. — Такими они мне симпатичнее.
— Ненавижу людей вроде вас.
— Потому что тебя создали мне подобные? — Он снова хохочет. — Надо радоваться, что встретила меня. Ближе к богу быть невозможно. Ну же, разве тебе не о чем просить бога?
Эмико хмуро кивает на чеширов:
— Будь вы моим богом, первыми сделали бы Новых людей.
Эта мысль веселит старого гайдзина.
— Я бы с удовольствием.
— Мы бы тогда взяли над вами верх — вот как чеширы.
— Вы и сейчас можете — ни пузырчатой ржи, ни цибискоза не боитесь.
— Не можем. Мы не способны размножаться, и в этом зависим от вас. — Она шевелит рукой, показывая прерывистые марионеточные движения. — Я помечена. Мы всегда помечены и заметны не хуже десятируких или мегадонтов.
— Ерунда. Эти ваши движения не принципиальны. Нет особой причины, почему их нельзя устранить. А вот стерильность... Ограничения снять можно, их устроили ради безопасности, и на то были причины, но необходимости в них нет, хотя из-за некоторых создавать вас труднее. Все в вас поправимо. — Гайдзин улыбается. — Когда-нибудь все станут Новыми людьми. Вы еще будете смотреть на нас, как мы на бедных неандертальцев.
Эмико молчит. Потрескивает костер. Потом она спрашивает:
— Вы знаете, как это сделать? Можете дать мне такую же способность к размножению, как у чеширов?
Старик и Кип переглядываются.
— Так можете или нет?
— Твое нынешнее устройство мне не изменить. У тебя даже яичников нет. Ты способна дать приплод не больше, чем твоя кожа.
Эмико подавленно замолкает. Старик снова хохочет:
