Роберт Хайнлайн - Весь Хайнлайн. Ракетный корабль «Галилей» (сборник)
Знакомство с Т’винг здорово изменило его точку зрения на венерианцев. Сначала он воспринимал ее по большей части как нечто вроде хорошей, верной и необыкновенно умной собаки, но постепенно Мэтт начал думать о ней как о друге, интересном собеседнике и… человеке. Мэтт пытался ей рассказать о себе, о своей расе, о мире, в котором он жил. Она слушала с большим интересом, не отводя ни на мгновение глаз от Турлова.
По необходимости пришлось рассказывать ей и про астрономию, но здесь возникали непреодолимые трудности. Для Т’винг мир состоял из воды, болот и редких клочков сухой почвы; сверху надо всем этим нависали бесконечные облака. Она знала Солнце — ее глаза, чувствительные к инфракрасному излучению, могли его различать, — но Солнце она воспринимала как светлый и теплый диск, а не как «звезду».
Что касается звезд, никто из ее соплеменников попросту никогда их не видел и не имел ни малейшего представления о том, что они существуют. Мысль о других планетах у них даже смеха не вызывала, она была просто им непонятна. Мэтт оставил свои попытки.
Он рассказал о своих трудностях Оскару.
— А чего, собственно, ты хотел? — спросил тот. — Все местные такие. Да, вежливости от них не отнимешь, но ты пойми — они же считают, что ты рассказываешь о догматах своей религии.
— Что, даже те, которые живут поблизости от колоний?
— Один черт.
— Но корабли-то наши они видели! Кто-то, во всяком случае, видел. Неужели они ни разу себя не спрашивали, откуда мы им на голову свалились? Раньше ведь нас здесь не было, это-то они должны знать прекрасно.
— Да знают они, конечно, знают, только те, которые живут около южного полюса, считают, что мы прилетели с северного, а жители северного уверены, что мы появились с южного, — и пытаться им что-нибудь втолковать бесполезно.
Но трудности при общении с венерианкой были не у одного только Мэтта. Т’винг раз за разом употребляла слова и образы, которые Мэтт не понимал абсолютно и которые даже с помощью Оскара никак не удавалось понять. Исподволь у него начало возникать ощущение, что это Т’винг — культурная, образованная личность, а он, Мэтт, неграмотный и неотесанный варвар.
— Иногда мне кажется — признался как-то Мэтт Оскару, — что Т’винг считает меня идиотом, который очень старается чему-нибудь научиться и достигнуть уровня кретина, но у которого это выходит довольно плохо.
— Ты вот что — ты не расстраивайся. Станешь ты кретином, станешь, главное — побольше старайся.
И вот как-то утром, через пятнадцать венерианских дней после прибытия на планету, мать города вызвала кадетов к себе, а кончилось это тем, что их проводили к месту посадки джипа. Они стояли на том же самом берегу, на который вскарабкивались когда-то, покидая тонущий корабль, но вся картина переменилась полностью. Теперь у их ног был огромный котлован, на дне которого лежал на три четверти раскопанный джип. На нем и вокруг него кишел целый рой венерианцев, напоминавших в этот момент рабочих на космоверфи.
Амфибии начали работу с того, что добавили к жидко-желтой жиже, в которой утонул катер, некое вещество. Попытки Оскара — упорные, надо сказать, попытки — заполучить формулу этой добавки ни к чему не привели; даже его языковых познаний было явным образом недостаточно — почти все слова звучали странно и незнакомо. Но какой бы эта добавка ни была, в результате жидкая грязь превратилась в нечто очень напоминающее густой студень, который, взаимодействуя с воздухом, становился все более и более твердым.
Амфибии снимали верхние слои почти с той же скоростью, с которой затвердевали нижние; в результате вокруг джипа теперь возвышались крутые стены и он оказался в углублении, напоминавшем кессон. Из этого углубления в сторону берега поднимался пандус, по которому двигался непрерывный поток маленьких неутомимых работников, нагруженных глыбами затвердевшей грязи.
Кадеты сразу же сошли в котлован, чтобы на месте посмотреть на работу; настроение их стало заметно лучше, голоса — громче, и разговор в основном был о том, как восстановят джип и как они полетят домой. Но тут к ним приблизилась венерианка — должно быть, руководитель работ — и настойчиво попросила их поскорее убраться наверх и больше не путаться под ногами. Они присоединились к «матери города» и принялись ждать.
— Ос, спроси у нее, когда они надеются окончательно отчистить наш джип и вытащить его из болота, — предложил Текс.
Оскар так и сделал.
— Скажи своей нетерпеливой дочери, чтобы она гонялась за своей рыбой, а я буду гоняться за моей.
— Можно бы и без грубостей, — ответил на это Текс.
— Что она сказала? — поинтересовалась «мать многих».
— Она благодарна тебе за урок, — дипломатично соврал Оскар.
Маленький народ работал чрезвычайно быстро. Было ясно, что еще задолго до наступления вечера корабль будет практически свободен — а заодно и вычищен; наружная поверхность уже сияла, а из люка выносили все новые и новые блоки затвердевшей грязи. Потом процедура изменилась: маленькие работники стали выносить из корабля наполненные какой-то жидкостью пузыри. Очистка шла полным ходом.
Оскар одобрительно смотрел на происходящее.
— Я же говорил, что они его вылижут до блеска.
Но во взгляде Мэтта особого оптимизма не было.
— Ос, я боюсь, как бы они чего не напортили в рубке. Или сами не попали под напряжение. Или еще что.
— Да брось ты. Все кабели хорошо заизолированы. И чего они там могут испортить? Ведь приборную панель, когда уходил, ты закрыл. Закрыл ведь?
— Само собой.
— Да если б ты ее даже и не закрыл, двигатель запустить они все равно не смогут. Ты посмотри в каком виде корабль!.
— Верно-то оно верно, но все равно как-то не по себе.
— Ну так пойдем посмотрим. Я давно хочу поговорить с их прорабом — есть у меня одна идея.
— Какая еще идея? — спросил Текс.
— Может, стоит поставить джип вертикально прямо здесь, в яме? Мне кажется, мы смогли бы стартовать прямо оттуда, тогда и вытаскивать ничего не надо. На этом же можно сэкономить несколько дней.
Они спустились по пандусу и нашли прораба, затем Мэтт и Текс отправились внутрь корабля, а Оскар остался разговаривать с венерианкой. Трудно было даже представить, что еще недавно пилотская рубка была до потолка забита отвратительной желтой грязью. Несколько амфибий продолжали работать в кормовом конце помещения, все остальное было уже очищено.
Мэтт забрался в кресло пилота и начал осмотр. Первое, что ему бросилось в глаза, было отсутствие сделанных из губчатой резины наглазников инфракрасного визора. Мелочь, конечно, но куда они все-таки подевались? Кто знает, может быть, Маленький народ тоже имеет склонность не отказывать себе в маленьких сувенирах? За кем только не водится этот повальный грех. Но Мэтт решил отложить на будущее следствие по делу о пропаже наглазников и попытался сделать «сухую», без запуска двигателей, прогонку этапов взлета.
