Эрик Фрэнк Рассел - Миг возмездия. Невидимый спаситель. Загадка планеты гандов. Сквозь дремучий ад
— Может быть, это окажется полезным — пустить ребят погулять в город, — предложил полковник Шелтон, любивший сам весело провести время. — Прибытие флота — всегда хорошая встряска для захолустного городишки. Контакты будут устанавливаться десятками — мы именно этого и добиваемся.
— Нам нужны контакты с руководством этой планеты, — возразил посол. — Мне как-то трудно представить себе руководящее лицо, примеряющее свою лучшую шляпку, пудрящее нос и выскакивающее вприпрыжку на улицу, чтобы познакомиться с изголодавшимся членом корабельной команды. — Его лицо брезгливо передернулось. — Мы должны искать иголку в стоге сена. Эта работа не для личного состава.
— Я полностью солидарен с вами, Ваше превосходительство, но мы вынуждены рискнуть, — сказал Грейдер. — Личный состав ожидает увольнения, а обстановка не позволяет воспрепятствовать этому. Помочь мне может только одно.
— Что именно?
— Факты, позволяющие классифицировать планету враждебной в том смысле, как определено уставом.
— Можно ли как-нибудь это устроить? — И, не дожидаясь ответа, посол продолжил. — В каждом экипаже всегда есть неисправимый скандалист. Разыщите его, поднесите двойную чарку венерианского коньяка, обещайте ему немедленное увольнение, но выскажите сомнение: понравится ли ему, чтобы на него смотрели как на отбросы. А ганды нас таковыми считают. Потом отправьте его с корабля. Задира вернется обязательно с подбитым глазом и будет хвастать, как он отделал того парня. Вы с полным основанием можете объявить планету враждебной. — Посол сделал выразительный жест. — Что же еще? Физическое насилие. Все согласно вашему уставу.
— Параграф 148а особо подчеркивает, что устав имеет в виду систематическое противодействие силой. Индивидуальные конфликты не рассматриваются уставом как факты, доказывающие враждебность планеты, — спокойно возразил капитан.
Посол резко повернулся к старшему гражданскому чиновнику, всколыхнувшись всем своим грузным телом, и возмущенно заявил:
— Когда вернетесь на Терру, если вы вообще вернетесь обратно, можете сообщить руководству соответствующего ведомства, что космическая служба дезорганизована, парализована и неспособна выполнять свои функции из-за нелепейших уставов, составленных бюрократами.
Прежде, чем чиновник смог придумать ответ, достаточно благоприятный для себя, но и не противоречащий словам посла, раздался аккуратный стук в дверь. Вошедший старший помощник Морган молодцевато откозырнул и протянул капитану Грейдеру лист бумаги:
— Список первой группы увольняемых, сэр. Прошу утвердить.
***
Четыреста двадцать счастливчиков ринулись в город ранним утром. Как все, истосковавшиеся по нормальной человеческой жизни, они горели нетерпением и тешили себя радужными надеждами.
Глид примкнул к Гаррисону: среди отпущенных он был единственным сержантом, а Гаррисон — единственным инженером. К тому же только они двое были в штатском, без мундиров. Именно из-за отсутствия униформы Глид чувствовал себя не в своей тарелке, а Гаррисону не хватало велосипеда. Этих мелочей было достаточно, чтобы свести их вместе хотя бы на один день.
— Лафа, — с энтузиазмом заявил сержант. — Немало на моем веку приятных увольнений, это — просто удивительное. Всегда на всех планетах возникала проблема, что брать с собой вместо денег. Ребята выкатывались с корабля, как батальон дедов–морозов, груженных всякой всячиной для обмена. Но большая часть барахла оказывалась бесполезной, и его приходилось тащить обратно.
— На Персефоне, — сказал Гаррисон, — один длинноногий милик предлагал мне двадцатикаратовый бриллиант чистой воды в обмен на мой велосипед.
— И ты отказался? — Глид даже приостановился, настолько был поражен такой бестолковостью инженера. Теперь в том, что Гаррисон не от мира сего, сержант был уверен на все сто процентов.
— Конечно. Мне бы пришлось возвращаться на шестнадцать световых лет, чтобы достать другой велосипед…
— Мог бы некоторое время и без велосипеда обойтись, — перебил его Глид.
— Я могу обойтись без бриллианта. Да и другой велосипед мне не нужен. Этот со мной налетал не одну сотню световых лет, я к нему привык.
— Ну и балда же ты. За такой камень мог бы огрести тысяч двести, а то и двести пятьдесят кредитов. — Сержант даже облизнулся, вообразив такую огромную сумму денег. — Кредиты — это я уважаю! И побольше! Потому и говорю, что здесь лафа! Обычно перед увольнением Грейдер нас накачивает по поводу хорошего поведения, чтобы мы не позорили своими поступками цивилизацию всей нашей старушки Терры. А на этот раз он говорил о кредитах.
— Это его настроил посол.
— Неважно кто, мне это по душе, — сказал Глид.
— Десять кредитов и внеочередное увольнение каждому, кто сумеет привести на корабль взрослого ганда, все равно кого: мужчину, женщину. Лишь бы они были согласны дать информацию.
— Не так-то просто их будет заработать, — вставил Гаррисон.
— Сто кредитов тому, кто установит имя и адрес руководителя городской администрации. Тысячу кредитов тому, кто выяснит название и координаты столицы! — Сержант присвистнул и продолжал. — Кто-то отгребет всю эту кучу денег.
Он внезапно замолк, увидев проходящую мимо высокую гибкую блондинку. Гаррисон дернул его за рукав.
— Вот лавка Бэйнса, о которой я тебе говорил. Зайдем?
— Давай. — Глид не очень охотно последовал за инженером, не отрывая глаз от уходящей блондинки.
— Добрый день, — бодро сказал Гаррисон.
— Вот уж нет, — возразил Джефф Бэйнс. — Торговля идет совсем плохо. Сегодня полуфинальные игры, и добрая половина города смоталась туда. А о желудке вспомнят, когда я закрою уже лавку. Значит, набегут завтра и навалят мне работенки.
— Как может идти торговля плохо, если ты не берешь денег даже тогда, когда она идет хорошо? — поинтересовался Глид из полученной ранее информации от Гаррисона.
Джефф медленно обшарил сержанта взглядом, потом повернулся к Гаррисону:
— Еще один обормот с твоего корабля? О чем это он?
— Деньги, он говорит о деньгах, — сказал Гаррисон, — это то, что мы используем для упрощения торговли. Их печатают. Что-то вроде документированных обов различного достоинства в письменном виде.
— Понятно.
Отсюда напрашивается вывод, что людям, письменно отмечающих оби, доверять нельзя, потому что они сами себе не доверяют. Джефф плюхнулся на свой табурет. Дышал он хрипло и тяжело.
— Это подтверждает все, чему учили в школе: антиганд надует и собственную мать.
— В ваших школах учили неправильно, — возразил Гаррисон.
