Петроний Аматуни - Гаяна
Над головами входящих действительно развевалась легкая, как паутина, ткань ярко-вишневого цвета.
Перед входом, в центре обширной гладкой и круглой площади, из земли точно вырвалась на дневную поверхность дикая скала с скульптурой: на стреловидной струе пламени взвился в космос первый гаянский звездолет.
Гравитомобили опустились перед фигурами юноши и девушки с шарфом. Мы вышли из машин и дальше двинулись пешком. Командир, а за ним и мы, сняли шляпы. Здесь сотни посетителей. Они бродят, рассматривая горельефы и картины на стенах. И нет у них того мистического настроения, которое охватывает нас в Ново-Девичьем монастыре, Ленинградском некрополе или на любом другом кладбище.
Конечно, там это невольно связано с тем, что нас окружают останки предков. На Гаяне иначе: у них нет обычая хоронить или сжигать в крематориях тела умерших; в специальных устройствах они превращаются в энергию и вливаются в общую сеть, как бы символизируя или ускоряя величайший естественный процесс, происходящий в природе и называемый нами круговоротом веществ.
В гаянском Пантеоне в красивых (и совсем не стандартных, на этот раз!) нишах хранятся микрофильмы, рассказывающие о жизни и трудах крупнейших ученых, писателей, общественных деятелей, в общем, выдающихся тружеников планеты.
Здесь все дышит жизнеутверждающим творчеством и скорее напоминает своеобразную библиотеку, что ли; кибернетический вариант серии «Жизнь замечательных людей», основанной когда-то Горьким и до сих пор выпускаемой московским издательством «Молодая гвардия»…
Ган рассказал, что высшим признанием заслуг Гаянца является помещение его трудов в Пантеоне и еще одно — прямо противоположное тому, что происходит у нас, на Земле. Скажем, после полета Юрия Гагарина тысячи родителей называли своих только что родившихся сыновей его именем. А на Гаяне наоборот: имя человека, признанного всеми достойнейшим, великим, больше не повторялось. Фамилия его продолжала свое шествие в веках, а имя — нет. Таким образом, будь Гагарин Гаянцем — он стал бы «последним Юрием»!
… Внутри Пантеон величественен и необычен для нашего глаза. Как я уже говорил, горельефы, картины, портреты, статуи, стометровый сводчатый потолок — все это было как-то ожидаемо нами.
Необычным явились бесчисленные фонтаны различных форм и размеров, бесшумные водяные каскады и фигурные бассейны со светящимся дном, Причем сами струи воды, переплетаясь или зрительно накладываясь одна на другую, создавали своеобразный орнамент.
Гаянцы — мастера светописи и водописи и умудряются посредством сравнительно несложной техники добиться большой впечатляющей силы.
Среди статуй мы нашли «знакомые нам лица»: Ри — общепризнанный гаянский Эйнштейн, Эдр — главный редактор гаянской энциклопедии, подаренной землянам; Тот, Мана, Лоот и другие участники галактических экспедиций на «Тиунэле» и «Фело».
Ган рассказал нам трагическую историю рода Роотов — потомственных исследователей Галактики, последним представителем которого является наша милая Юль, идущая сейчас рядом с нами.
3
Дворец Человека по своему назначению можно было бы назвать Дворцом культуры, если бы в нем, наряду, так сказать, с «союзами» писателей, композиторов, художников, архитекторов, не находился Народный Совет Гаяны — высший общественный орган планеты, руководящий всей жизнью Гаянцев.
Здесь имелись небольшие залы для встреч, обсуждений и диспутов по разным вопросам науки и искусства или житейским проблемам.
Деятели культуры встречались со своими почитателями или оппонентами, а кому надо — шли к членам Народного Совета, совмещающего функции Академии наук, Верховного Суда, распределяющего материальные ресурсы планеты и планирующего в общих чертах народное хозяйство. Число его членов было традиционным (английская черта!) — тысяча человек.
Кроме малых залов, к услугам Гаянцев были со вкусом меблированные комнаты — кафе, где можно просто отдохнуть с друзьями, помечтать, потанцевать. Стенной указатель в вестибюле помогал выбрать подходящий, не занятый другими уголок.
В середине Дворца находился Главный зал на сто тысяч мест; в нем происходили заседания Совета и всенародные обсуждения важных вопросов, спортивные соревнования на первенство планеты, массовые игры и представления.
Дворец Человека являлся также и хранилищем «Энциклопедии наук». Тысячи каналов радио и телепатической связи круглосуточно обслуживали жителей Гаяны.
Под цоколем здания, в подземных этажах, рядом с машинами «Энциклопедии наук», находился и Генеральный Проблематор. Смысл его в следующем.
Скажем, явление «парадокс Глебова», оказалось для науки, конечно, неисследованным, новым. Каждый гаянец по-своему пытался осмыслить его, и у многих возникали своеобразные гипотезы. Если автор такой гипотезы находил, что она полезна делу, он соединялся с Генеральным Проблематором и передавал машине свои соображения.
Далее кибернетика сличала их с тем, что имелось по этому вопросу в «Энциклопедии наук», и, найдя гипотезу оригинальной, сравнивала с другими вариантами, полученными к тому времени. Специальные устройства анализировали все, что поступало по той или иной проблеме, систематизировали и обрабатывали наиболее зрелые предположения, сообщая их в Народный Совет.
При голосовании в Совете право решающего голоса имел и Генеральный Проблематор, внимательно анализирующий ход обсуждения…
… К нашему приходу Главный зал полон. Нас встречают восторженными возгласами, и лес рук приветствует жителей Земли.
Члены Совета заняли места в первых рядах амфитеатра, а на круглом возвышении возле торшера сели Ган и мы.
Несмотря на высокий параболический потолок, с которого можно «спрыгнуть на парашюте», как пошутил Шелест, акустика была отличная. Впрочем, и радиоусилители автоматически регулировали силу звука. Основание зала вогнуто — похоже, будто мы вошли в колумбово яйцо.
— Дорогие сопланетники, — стоя произнес Ган, когда общее возбуждение улеглось. — Разрешите представить нашим гостям членов Совета…
Девятьсот девяносто девять Гаянцев поднялись и склонили головы. У каждого на левом плече брошь — отличительный знак (он же миниатюрный кибернетический секретарь!) члена Совета.
— … и тех, кому сегодня посчастливилось быть здесь.
Поднялся весь зал. Ган сделал знак, все уселись, и воцарилась тишина.
— Разрешите представить вам и наших гостей… … После того как мы были представлены поочередно, Ган продолжал:
— Мы не раз спорили о том, как могут выглядеть жители других планет. Некоторые ученые и их собратья — писатели-фантасты — полагали, что человек Неизвестной планеты многорук или многоног, по-своему наделяли его невероятной внешностью. Вам известно мое мнение… Я допускал и допускаю, что на Неизвестной планете возможны обитатели совсем неожиданного для нас вида. И все же это будут только Разумные Существа! Но если где-то во Вселенной есть люди — они обязательно подобны нам. Человек неповторим, сопланетники! Разум — да. Он может принимать различный физический облик, это «его дело». Но Человек — одно из основных разумных творений природы, — сопланетники, будет схожим везде. Теперь, когда гости с Земли находятся в нашем дружеском кругу, в сказанном сомневаться нельзя. Я объявляю открытым самое замечательное заседание Народного Совета и прошу гостей предложить оптимальный вариант нашей встречи.
