Виталий Севастьянов - Советская фантастика 80-х годов. Книга 1 (антология)
Взяв это на заметку, Хенк повернулся к перегонщику.
Но перегонщик не выглядел приветливее. Выдвинув вперед широкие и плоские, прямо-таки щучьи губы, он щурился, будто испытывал к Хенку не столько интерес, сколько неясное подозрение.
— Три титучая! — Хенк радовался.— Сразу всем! — И предложил: — За возвращение!
— А счет? — недоброжелательно поинтересовался бармен.
Хенк назвал бортовой номер своего корабля, автоматически являющийся номером его счета. Хенк гордился этим номером. «Лайман альфа». Резонансная линия водорода с длиной волны 0,12 микрон. А счет на Симме имел вовсе не символическое значение. В сущности, Конечная станция принадлежала Цветочникам, и все расходы Хенка сейчас оплачивала Земля, причем оплачивала чистой информацией. Могло оказаться так, что чашка титучая, выпитая Хенком, могла быть оплачена именно его, Хенка, статьей. О тех же протози-дах...
— С возвращением,— бармен без особого энтузиазма поднял чашку.
— Возьми посудину пообъемистей,— посоветовал Хенк.— Не похоже, что вы часто пьете за возвращение.
Бармен хмыкнул:
— Когда как... Сегодня ты третий...
— Открыли регулярную линию? — удивился Хенк.
— До этого еще не дошло,— вмешался в разговор щучьегубый и ухмыльнулся: — Вторую чашку бармен поднимал за меня, а первую за патрульных.
Хенк не стал спрашивать, что делают на Симме сотрудники звездного Патруля. Он с удовольствием смотрел сквозь прозрачную стену бара. Там, за невидимым колпаком силовой защиты, слабый ветерок лениво курчавил металлические заросли, гонял по земле ржавую спиральную стружку. Две-три звезды прокололи дикое пепельное небо Симмы. Голова бармена время от времени перекрывала свет звезд, и Хенк перебрался на другой табурет, ближе к щучьегубому. Перегонщик воспринял это как сигнал к сближению.
— Сегодня и завтра, — сообщил он,— в Аквариуме оберон с Оффнуха.
Хенк кивнул. Ему прибилась эта новая манера обращаться ко всем на «ты».
— Секреты пластики, — вспомнил он. — Я слышал об этом.
— Это следует видеть,— щучьегубый переглянулся с барменом.— И видеть это можно только здесь. Оффнух цы, они вроде протозид, их не заманишь во Внутреннюю зону.
— Подыскивай сравнения! — возмутился бармен.— «Протозиды»! — Он презрительно, даже брезгливо поджал губы.— Протозиды убивают, оффиухцы радуют.
Он плеснул в свою чашку еще несколько капель титучая и выругался.
Хенк усмехнулся. За время его отсутствия изменилось не многое. Да и вряд ли могло измениться. Ненависть Арианцев, Цветочников, океана Бюрге к первичникам, к истребителям звезд не могла рассеяться сама по себе.
Он опять усмехнулся.
Он чувствовал себя гонцом, несущим добрую весть. Завтра утром он разберется в заметках, набросанных для него Шу и вложенных в кристаллы памяти, и, возможно, в том же Аквариуме познакомит сотрудников Конечной станции с некоторыми из своих выводов.
Он поманил к себе бармена:
— Через Симму, наверное, прошло немало людей?
— С Земли? — не понял бармен.
— Неважно откуда. Главное, людей.
— Были... Конечно, были...
— На ваших складах, должно быть, попадаются занятные вещи, а?
— Да уж наверное. Мы ничего не выбрасываем. Тебя что-то интересует?
— Да,— кивнул Хенк.
— Твой счет надежен. Говори. Если эта штука сыщется, она твоя.
И Хенк сказал:
— Шляпа.
Он ничего не добавил к просьбе. Он ничего не хотел объяснять, но этого и не потребовалось. И бармен, и щучьегубый уже разглядели шрам, вовсе не украшающий Хенка. Другим, более мягким голосом бармен спросил:
— Где тебя так?
Он понял просьбу Хенка по-своему. Он решил, что шляпа нужна Хенку по самой простой причине — прикрыть шрам. А голос бармена подобрел потому, что до него наконец дошло: Хенк — человек. Оберон, пройдя через Преобразователь, никогда не получит ни морщинки, ни бородавки, ни тем более шрама. Квазилюди всегда гармоничны. Их тела, их лица чисты.
— Где тебя так? — переспросил бармен.
— Не важно,— отмахнулся Хенк.
— Такой удар может напрочь отшибить память,— сочувственно хмыкнул бармен.— Имя-то сохранил?
— Еще бы! — усмехнулся Хенк и подмигнул бармену:— Я — Хенк.
— А я Люке,— ответил бармен.— Зови меня так — Люке. Это не имя, но мне нравится, когда меня так зовут.
— А я Ханс,— представился перегонщик.— По-настоящему Ханс, без всяких этих оберонских штучек.
Хенк кивнул. Хенк был растроган. Он подумал: «Мне повезло. Шу наконец увидит шляпу».
3
Он долго не мог уснуть.
Сперва ему помешал диспетчер.
«Хенк,— попросил он по внутреннему инфору.— Как нам отодвинуть «Лайман альфу»? Она мешает почтовикам».
— Проще простого,— ответил Хенк.— Свяжитесь с Шу, она все сделает.
«Шу? — удивился диспетчер.— Почему ты не зарегистрировал спутника?»
— Шу — бортовой компьютер,— терпеливо объяснил Хенк.
Он долго не мог уснуть.
В детстве его мучило мерцание звезд. Непостижимость этого мерцания. В юности он открыл комету. Ее хвост растянулся на полнеба, он был просто светлый, но в долгих ночных снах он всегда виделся Хенку цветным. Хенка с детства удручала необходимость прятаться под покровом атмосферы. Он широко открывал глаза, будто это могло помочь ему проникнуть в даль Вселенной. Он любил думать, что его дом не ограничен пределами Солнечной системы. В принципе это было так: окончив школу Поисковиков, он выходил и во Внутреннюю зону. Но никогда дальше. Дальше ходил его брат Роули — звездный разведчик. Хенк всегда завидовал разведчикам. Ему хотелось думать, что там, среди звезд, они — его продолжение. Он не уставал следить мерцание звезд. Его мучило — что т а м, за горизонтом событий, т а м, в Крайнем секторе, т а м, в нетипичной зоне, где укрывается недоступная раса протозид, игнорирующая любую попытку контакта?
По материалам звездного разведчика Роули Хенк написал книгу. Книга, посвященная нетипичной зоне, привлекла внимание специалистов. Бывшего пилота, а теперь космоисторика и космопалеофитолога, Хенка пригласили в редакцию Всеобщей энциклопедии. Десять лет, проведенные в ее штате, составили Хенку имя. Лучший знаток первичников... Разумная, но замкнутая на себя раса заполнила даже сны Хенка. Иногда он видел сны, о содержании которых не мог рассказать даже брату... Зато из нескольких специалистов Всеобщей энциклопедии, выразивших желание взять на себя дальний поиск, связанный с изучением протозид, предпочтение было отдано ему, Хенку. Он подозревал, что какую-то роль во всем этом сыграла неожиданная гибель его брата Роули — там, в глубине Крайнего сектора... Подразумевалось, что наблюдения Хенка внесут ясность в один из самых сложных отделов Всеобщей энциклопедии. Подразумевалось, что наблюдения Хенка, как раньше наблюдения Роули, не только дополнят, но и перестроят этот отдел, все еще вносящий сумятицу в строго раcчисленное здание звездной истории.
