Рэй Брэдбери - Сборник 16 Сборник сборников
— Ну, Уильям, скажешь тоже! — ворковала Хелен возле аппарата. — Я буду в Чикаго на следующей неделе, не сомневайся. Да, все в порядке. Скоро увидимся, котик.
— Тьфу! — не сдержалась Элис.
— Для Лизабет это лучший выход, — сказал Джон. — У нас совесть чиста.
— Так ведь сколько пришлось ждать! — Элис выронила стакан. — Мы поставили ее на очередь полгода назад.
— Она — не единственная Екатерина Великая, таких было не менее тысячи. Одна вчера скончалась. Теперь на трон взойдет Лизабет. Ее правление будет не слишком разумным и не слишком удачным, но принесет ей счастье.
У переговорного устройства Хелен чмокнула воздух и надула влажные, ярко-красные губки.
— Ты же знаешь. — Она закрыла глаза. — Люблю, люблю тебя, Уильям! — Ее приглушенные слова летели сквозь миллионы космических миль.
— Время! — прокричали по селектору. — Подготовиться к посадке!
Джон вскочил с кресла и напоследок нервно закурил; по его лицу пробежала судорога.
Императрица Екатерина обвела взглядом всех троих. Она увидела, что Элис тупо и безмолвно пьет, Джон давит подошвами окурки. А Хелен разлеглась на дерматиновой кушетке, что-то бормочет и оглаживает трубку.
Потом Джон приблизился к окошку ее камеры. Она не ответила на его приветствие. Ведь он ей не верил.
— Иногда я задумываюсь: как мы окончим свои дни? — попросту сказал он, глядя на Екатерину. — Меня, наверное, ждет такой планетоид, где я буду с утра до вечера сжигать игровые автоматы. Для начала порублю их топором, оболью керосином — и можно поджигать. А Элис? Не попадет ли она на планету, где волнуются океаны джина и текут реки хереса? А Хелен? Не иначе как ей уготовано место, где тысячами обитают молодые красавцы. И никто ее не осудит.
Прозвенел звонок.
— Астероид Тридцать шесть! Посадка! Посадка! Просьба не задерживаться!
Джон поспешил к Элис:
— Прекрати пить.
Потом обернулся к Хелен:
— Кончай болтать, мы идем на посадку! — Она не послушалась, и он вырвал у нее аппарат.
Императрица Екатерина как должное приняла почести, оказанные ей по прибытии. Улицы были запружены народом, золоченые кареты стояли наготове, в воздухе реяли стяги, где-то играл оркестр, палили пушки. На глаза навернулись слезы. В нее поверили! Здесь ее сторонники, кругом улыбчивые лица, народ облачен в подобающие случаю нарядные одежды. В конце перспективы стоит ее дворец.
— Государыня Екатерина!
— Ваше императорское величество! Добро пожаловать!
— Ах, ваше величество!
— Я долго отсутствовала, — воскликнула Екатерина, пряча в ладонях заплаканное лицо.
Вскоре она расправила плечи. И наконец-то заговорила царственным тоном:
— Долго, неимоверно долго. Теперь я вернулась. Славно, как славно возвратиться домой!
— Ваше величество, ваше величество!
Прежде чем усадить ее в карету, подданные целовали ей руки. Она, улыбаясь и смеясь, потребовала вина. Ей подали огромные кубки с чистыми, как слеза, напитками. Сделав пару глотков, она бросила хрустальный кубок прямо на мостовую! Играл оркестр, били барабаны, гремел салют! Лошади гарцевали, французский и английский посланники заняли свои места, и тогда Екатерина, не говоря ни слова, обернулась, чтобы окинуть прощальным взглядом корабль, доставивший ее в родные места. Краткая пауза принесла с собою безмолвие и легкую грусть. Из открытого иллюминатора неустанно махали трое — мужчина и две женщины.
— Что это за господа, ваше величество? — заинтересовался испанский посланник.
— Кто их разберет, — шепнула Екатерина.
— Откуда они родом?
— Из далеких чужих краев.
— Они вам знакомы, ваше величество?
— Знакомы? — Она уже вытянула руку, чтобы помахать в ответ, но передумала. — Нет. Вряд ли. Странные люди. Блаженные. Из глубокой древности, из зловещих мест. Определенно, все трое — умалишенные. Этот субъект возится с потешными машинами, одна его спутница без устали долдонит в трубку несусветные речи, а другая предается возлияниям, не зная меры. Буйнопомешанные, не иначе.
Ее взгляд потускнел. Но она быстро собралась с мыслями и махнула рукой свите.
— Сделайте им предупреждение!
— Простите, ваше величество?
— Предупредите: им дается ровно час, чтобы убраться из Санкт-Петербурга!
— Слушаюсь, ваше величество!
— Чужакам здесь не место, понятно?
— Так точно, ваше величество!
Карета двинулась вдоль перспективы. Лошади гарцевали, толпа ревела, оркестр играл марш, а серебристый корабль оставался позади.
Больше она не оборачивалась, хотя мужской голос из иллюминатора надрывался: «Прощай! Прощай!» Эти слова тонули в ликовании восторженной толпы, которая подступала со всех сторон и, обволакивая ее счастьем, кричала:
— Государыня Екатерина, государыня Екатерина, матушка императрица!
Далекая гитара
A Far-away Guitar, 1950
Переводчик: Е. Петрова
Летними вечерами, с семи до девяти, почтенная мисс Бидвелл сиживала в скрипучем кресле-качалке за стаканом лимонада на открытой веранде своего дома на Сент-Джеймс-стрит. Ровно в девять с негромким стуком закрывалась дверь, поворачивался в замке медный ключ, с шорохом опускались жалюзи, и особняк погружался в темноту.
Ее жизнь протекала без перемен; она уединилась в четырех стенах, среди причудливых картин и запыленных книг, в компании рояля с пожелтевшими от времени клавишами да музыкальной шкатулки, которая, если ее завести, потрескивала, как пузырьки лимонной шипучки. Мисс Бидвелл кивала каждому, кто проходил мимо, и всем было любопытно, почему в дом не ведут ступеньки. Ни со стороны дощатой веранды, ни с черного хода. И вообще мисс Бидвелл уже сорок лет не выходила из дому. В далеком тысяча девятьсот одиннадцатом году она приказала срубить обе лестницы и заколотить входы.
Осенью, когда подходил срок все запирать на замки, забивать досками, укрывать от непогоды, она в последний раз выпивала лимонад на стылой, неуютной веранде, а потом заносила в дом плетеное кресло-качалку, чтобы исчезнуть до весны.
— Вот, сейчас уйдет, — сказал мистер Уидмер, бакалейщик, указывая в ее сторону красным яблоком. — Можете убедиться. — Он постукал пальцем по настенному календарю. — На дворе сентябрь, вчера был День труда; а времени сейчас — двадцать один ноль-ноль.
Немногочисленные покупатели уставились на дом мисс Бидвелл. Старушка, напоследок поглядев через плечо, скрылась за дверью.
— До первого мая вы ее не увидите, — объяснил мистер Уидмер. — У нее в кухонной стене пробито маленькое оконце. Я его отпираю своим ключом, чтобы просунуть туда пакет с продуктами. На подоконнике нахожу конверт с деньгами и список заказов. А сама хозяйка носу не кажет.
