Дэвид Файнток - Надежда Дерзкого
- У меня? - Я вытаращил глаза.
- Да, у тебя. Я не пускал их, так они прямо взбесились. Твои фотографии облетели все средства массовой информации. И репортеры просто жаждут встречи с тобой.
- Но почему именно со мной?
- Ты, Ник, теперь знаменитость. - Он взглянул на меня не то лукаво, не то с насмешкой. - Неужели не знаешь?
Я покачал головой, не находя слов от возмущения. Что за балаган?!
- Собираешься что-нибудь сделать с этим? - Он ткнул пальцем в мою обожженную щеку.
- Не знаю, не думал. Скорее всего, нет. Внешность для меня не имеет значения.
- Ну-ну. Дело твое. Только боюсь, родители всего мира возненавидят тебя, если их детки начнут лепить себе на рожи такие же пятна.
Мы покинули кабинет и пошли по длинному коридору в зал для пресс-конференций.
- Сэр, говоря о журналистах, вы сказали "во-первых",- напомнил я адмиралу. - А что во-вторых?
Он не успел ответить, потому что мы уже входили в переполненный зап. При моем появлении поднялся шум, заработали видеокамеры. Я замер, потрясенный, не зная, как вести себя в такой ситуации. Этому нас в Академии не учили. Мне стали задавать вопросы.
- Командир! Какие чувства вы испытали, когда вторично увидели чудовищ?
- Что нового вы внесли в стратегию Военно-Космических Сил?
- Что вы чувствовали, когда...
- Ваша жена...
- Погибшие члены экипажа...
- Ваша семья...
Я, как испуганный ребенок, схватил за руку адмирала и взмолился:
- УВЕДИТЕ МЕНЯ ОТСЮДА!
Стоило адмиралу взглянуть на мою перекошенную физиономию, как он все понял, послал в зал улыбку и, помахав рукой журналистам, выполнил мою просьбу.
Вскоре я уже сидел в какой-то небольшой комнате, уронив голову на колени, и пытался унять бивший меня озноб.
- Прости, сынок. Не ожидал, что они набросятся на тебя, как голодные волки.
- Простите, сэр. Не беспокойтесь,- забормотал я. - Сейчас все пройдет.
- Хорошо. Теперь скажу, что во-вторых... Может, следовало бы это отложить на потом...
- Нет, сейчас.
- Тут гость. Твой отец.
- Отец? - Я с трудом поднялся. - Он здесь, на Луне?
- Да. Как только о тебе начали трубить в новостях, он связался с нами и попросил ненадолго тебя отпустить. Но узнав, что твой корабль вылетает в ближайшие дни, изъявил желание встретиться с тобой здесь. Я не видел причин для отказа.
Отец на Луне? Просто невероятно. Неужели этот суровый человек, покинувший свой родной Кардифф лишь однажды, чтобы отвезти меня в Академию, решился слетать на Луну, где сила притяжения в шесть раз меньше, чем на Земле? Что побудило его это сделать?
- Где он? - спросил я, плохо соображая.
- Там, сынок. Дальше по коридору. - Адмирал Брентли напустил на себя растерянный вид. - Отвести тебя к нему?
- Не беспокойтесь ради бога. Я сам дойду. Только скажите где.
- В западном крыле здания, в комнате ожидания для офицеров в конце коридора.
- Разрешите идти, сэр?
- Иди. Знаешь, Ник... - Он заколебался. - Возможно, мы с тобой больше не увидимся. - Он, смущаясь, протянул мне руку. - Удачи тебе, командир Сифорт. Бог в помощь.
- Спасибо, сэр.
Я поспешил по коридору.
Военно-космическая станция представляла собой район густо застроенного нового города, расположенного рядом со старой частью Лунаполиса. На станции были две главные улицы, своего рода огромные коридоры, протянувшиеся сквозь нагромождения жилых и административных зданий, солдатских казарм и офицерских общежитии. Эта станция в Лунаполисе была второй по величине после Лунной Академии, расположенной на обратной стороне Луны. Земная Академия на Военно-космической базе около Дувра по сравнению с этими двумя станциями казалась совсем маленькой.
Словно в тумане, брел я по главной улице-коридору, рассеянно отдавая честь попадавшимся навстречу офицерам. Гардемарины и лейтенанты почтительно уступали мне дорогу. Время от времени меня останавливали равные по званию командиры, о чем-то спрашивали. Я несразу понял, что им просто хотелось поговорить со мной под любым предлогом. Они таращились на меня, жали руку, старались дотронуться.
Наконец я добрался до конца коридора, вошел в комнату ожидания, где было полно народу, и робко спросил:
- Простите, есть здесь мистер... Отец поднялся мне навстречу. Как сильно он постарел с того момента, как мы последний раз виделись!
- Отец? - прошептал я.
- Николас. - Он медленно подошел ко мне, провел ладонью по моей обожженной щеке. - Сильно тебе досталось!
- Было дело.
- Мне рассказывали. Жаль, что погибла твоя семья. Жена была такая красавица! А ребенка я так и не видел. Может быть, Господь смилостивится над ними.
- Спасибо, отец.
- Я читал о тебе. - Он едва заметно улыбнулся, что было для него редкостью. - Не проходит и дня, чтобы о тебе не писали. Многое, конечно, выдумывают.
- Еще бы. Воображаю, что они насочиняли. Мы не могли насмотреться друг на друга - ведь почти не встречались в последние годы.
- Ты возмужал,- произнес отец с уважением, смешанным с восхищением.
- Очень может быть.
- Мне скоро улетать. - Он посмотрел на часы. - Вечером.
- Можно сдать билет, отложить полет...
- Не стоит. Мы повидались, а сейчас я скажу тебе то, ради чего сюда прилетел. Ты выполнил свой долг, Николас. Фантазии журналистов не могли мне помешать понять это. Ты с честью выдержал выпавшие на твою долю испытания.
-- Ты прилетел на Луну только для того, чтобы мне это сказать?
- Возможно, меня не будет в живых, когда ты вернешься из полета. Пути Господни неисповедимы. Я не мог откладывать. И решил сказать тебе об этом сейчас.
- Спасибо, сэр,- вымолвил я под шквалом нахлынувших на меня чувств.
- Теперь я могу спокойно возвратиться домой. Это место,- он махнул рукой,- не для меня.
- Отец, я нарушил клятву! - выпалил я.
- Николас! - Отец опустил голову, на лице его отразилась боль. - Ты погубил свою душу.
- Знаю.
Наступила гнетущая тишина. В голове вихрем пронеслись мучительные воспоминания: вот я, совсем еще юный, в кабинете командира Форби на планете Надежда роняю слезы из-за того, что моя клятва не позволяет мне стать командиром. Потом нарушаю приказ Тремэна выпороть Филипа. Шаг за шагом приближаюсь к пропасти, и нет мне спасения. Теперь душа будет вечно гореть ваду.
- Расскажи, как это произошло,- попросил отец.
И я поведал ему все без утайки. И о "Порции", и о "Дерзком". Ничего не приукрашивая, не оправдываясь, но и не беря на себя лишний груз вины, в чем не раз меня справедливо упрекала Аманда.
Я умолк, и снова наступила тягостная тишина. Теперь отец знал обо мне все.
- Клятва - это договор с Богом,- строго сказал он. - И если хоть однажды его нарушить, ничего исправить уже невозможно. Так я учил тебя. Ты проклят Богом и будешь навечно низвергнут в ад.
