Юрий Никитин - Великий маг
…но это оружие, разрушив СССР, как считали и все еще считают, одновременно превратило их страну в такое вонючее гниющее болото, что арабский мир стал добиваться полного уничтожения этого нарыва на теле планеты, нейтралы заговорили о том, что хорошо бы Америку закрыть, почистить, а потом открыть снова, а верные союзники Юсы стыдливо заговорили, что Юсе нужны реформы, так как она существует только за счет притока работающих эмигрантов, а коренные юсовцы не хотят ни учиться, ни работать, а только panem at cirzenses…
Но эти мелочи видны всем. А мы, инфисты, во всех сценариях будущего не видим Юсы вовсе. Падение ее будет страшным, во сто крат страшнее падения СССР.
Потому я в своей Главной Книге, разрушая старое, одновременно выстроил совершенно новый мир. С новой моралью, новыми целями, иными взглядами. Эта книга заменит Библию, Евангелие, Коран и все последующие религиозные, философские и политические учения. Это будет Книга всех книг, это будет нечто, объединившее в себе веру, науку, религию, культуру, этику. Здесь у меня расписано все-все, каждый шаг человека…
Файл все не открывается, я постучал по клавище еще разок. Теперь надо побыстрее убрать баги, почистить и – можно в массы! А бомба будет страшной разрушительной силы. Уже проверил, хоть и поневоле, на шестерых тайных правителях мира. Враг, поверженный силой, еще может оправиться, но побежденный инфистом – побежден полностью. Это они сразу же развернули корабль, вызвали вертолет, а на берегу меня уже ждал автомобиль, что с воем сирен доставил в аэропорт. Как это все билеты проданы. Он должен лететь немедленно. Кто-то предложил свой самолет, но на оформление документов уйдет больше времени, и кончилось тем, что каких-то пассажиров просто не допустили в самолет, и вокруг меня оказались даже свободные места, дабы никто из двуногих не осквернял вблизи воздух своим дыханием…
Файл не открывался, я постучал по спэйсу, что-то совсем медленно идет, не завис ли… Сердце дрогнуло, трепыхнулось, холодная рука накрыла его, как теплого цыпленка и сжала. Я вскрикнул от острой боли.
На экране высветился чистый лист. Прямо в мозг ударила, как раскаленным шилом, крупная надпись красным: «Диск переполнен, ваш текст удален. Привет от Охренника!»
Я тупо смотрел на девственно чистый экран. Потом в глазах защипало, в груди стало тяжело и очень больно. Некоторое время смотрел сквозь мутную пелену, потом по щекам побежали горячие струйки. Взор очистился, я суетливо вытер щеки, но слезы бежали, капали с подбородка, а он дрожал, трясся, я разевал рот, как рыба на берегу, мне стало трудно дышать.
В голове ни единой мысли. Как в сердце ни единого шевеления. Похоже, я уже умер или умираю. Даже сердце все тише и тише… В черепе звон, долгий, непрекращающийся. Громче не становится, но и не утихает…
Я потер ладонями виски, но звон не прекращался. Наконец дошло, что это звонят в дверь. Кристина, мелькнула мысль, ноги с трудом распрямились, я потащился к двери, как впервые вставший после сложной операции, даже придерживался за стену.
Отдернул щеколду, толкнул дверь, против обыкновения даже не заглянув в глазок. В коридоре полумрак, лампочка перегорела, а дальняя освещает три черных силуэта. Сердце мое упало, но тут же горькая мысль стукнула в мозг: да пусть хоть из гранатомета в упор. Я свое уже сделал. Теперь можно. Уже ничего не вернуть, не исправить.
Передний из мужчин шелохнулся, свет упал чуть сбоку, да и глаза привыкли, я рассмотрел среднего роста господина в очках в золотой оправе, холеного, импозантного. От него, как от председателя Центробанка, пахнуло огромными деньгами. Просто несметными. Второй оказался худой и желчный, с красными воспаленными глазами. Если снять с него штаны, то и задница, наверняка, красная, в мозолях – примета программиста. Третий – поджарый, весь из тугих мышц, явно невероятно быстрый, как мой проц, под небрежно выпушенной поверх брюк рубашкой я заметил зловещую выпуклость кобуры скрытого ношения.
Они очень разные, только глаза у всех странно одинаковые. Вернее, выражение глаз. И еще у всех троих почему-то сбриты брови. Начисто. Такая вроде бы мелочь в глаза бросается резко, сразу. И еще показалось, что с трудом удерживаются от желания опуститься на колени.
Тот, который банкир, поклонился с таким почтением, как средневековый монах поклонился бы архангелу Гавриилу.
– Простите, – сказал он полным почтения и вины голосом. – Простите, Учитель. Это мы взломали и похитили ваш труд. По моему указанию. Просто из… желания взломать замок с таким сложнейшим секретом. Даже не знали, что найдем. Кто-то скупает старинные замки, кто-то острова в океане, а я любил финансировать взламывание неприступных сайтов. Мы трое – первые, кто прочли. Меня зовут Симон… но мне, видимо, стоит назваться Петром, а пачку баксов швырнуть на пол. Это Охренник, это… это мой бот. Говорите, что нам делать и куда за вами идти.
Я ощутил себя пустым сосудом, пустой шкурой, куда вот сейчас, как расплавленный металл, начали заливать жизнь.
– Вы? – спросил я, страшась поверить. – Это сделали вы?
– Да, Учитель, – произнес банкир.
Горячая волна крови хлынула на периферию, оживляя мое тело, я воспрянул, вскрикнул ломающимся, как у подростка, голосом:
– Как хорошо, что пришли сразу!.. Никому не давайте!.. Прячьте от всех! Уничтожьте все экземпляры!
Банкир спросил с недоумением:
– Но, Учитель… Почему?
– Книга не завершена! – прокричал я торопливо. – Не готова! Для масс не готова!.. Там куча багов, прорех, нестыковок. Да, я раньше выпускал книги с багами. Но эту нельзя, нельзя, нельзя!.. У вас брови… зачем? У меня ничего такого не было!!!
Банкир посерел, похоже, моментально понял, в его работе надо быть схватывающим все быстро, взглянул на программиста.
– Слышал?.. Дай отбой. Сейчас же.
Охренник вздрогнул, нижняя челюсть начала опускаться.
– Но… я закинул в Инет сразу на десяток серваков!.. Только на нашем счетчике семьсот скачиваний в час. А скорость все растет…
– И что? – спросил банкир нервно. – А если оборвать… Хотя да, это ж не электрический шнур. Черт, что же делать…
Он судорожно сглотнул, лицо стало совсем бледным, как полотно. Охренник вздрогнул, тоже поняв, что во времена христианства, да и самого ислама, новое плелось по странам не быстрее усталого странника, но сейчас, во времена Инета, сегодня же прочтут миллионы!
Как назло, подумал я с ужасом, над вводной частью я поработал особенно тщательно, чтобы всякий влез с головой, погрузился душой и сердцем, принял, как свои, истины, которым надо следовать и которые надо отстаивать. Даже ценой жизни!
Я сказал тихо:
– Представляете, что ждет мир?.. Баги… это – разночтения. В первые же месяцы…
