Мэри Расселл - Птица малая
– Кто обеспечивает соблюдение контрактов между руна и торговцами вроде Супаари? – спросил Джулиани.
– Правительство джанаата. Существует потомственная бюрократия, состоящая из второрожденных сыновей, которая приглядывает за легальными аспектами торговли, и есть специальные суды для разрешения межвидовых споров. Решения судов приводятся в исполнение военной полицией, укомплектованной перворожденными сыновьями.
– А всю производительную работу выполняют руна, – с отвращением сказал Джон.
– Да. Третьерожденные торговцы, такие как Супаари Ва-Гайджур, выступают посредниками в торговле между видами. Торговцы, такие как сообщества деревень руна, обложены налогом, чтобы поддерживать популяцию джанаата.
– А в джанаатских судах руна могут рассчитывать на правосудие? – спросил Фелипе.
– У меня было не так много возможностей наблюдать за подобными вещами. Мне было сказано, что джанаата высоко ценят честь и справедливость. Они считают себя руководителями и защитниками руна. Они ощущают гордость, выполняя свой долг по отношению к своим предкам и потомкам. – Некоторое время он сидел тихо, затем добавил: – По большей части. Вдобавок следует заметить, что джанаата составляют лишь три-четыре процента населения Ва Ракхати. Если их правление станет несправедливым, руна могут восстать против них.
– Но руна не склонны к насилию, – сказал Фелипе Рейес.
Он уже выстроил мысленную модель руна – миролюбивые невинные существа, обитающие в Эдеме, – что противоречило докладам Консорциума по контактам. По мнению Фелипе, это была одна из главных загадок миссии.
– Я видел, как руна защищают своих детей.
Наступила пауза. Джулиани ощутил напряженность, но Сандос продолжал:
– Из того, что я прочел в докладе By и Исли, можно сделать вывод, что есть руна, которые достигли пределов терпимости. Их единственным оружием будет численность. Военная полиция джанаата беспощадна. Они должны быть такими. Руна намного превосходят их числом.
Это девственная территория, только догадки, понял Джулиани.
– Эмилио, как ты помнишь, Супаари Ва Гайджур, судя по докладу, говорил By и Исли, что между джанаата и руна никогда не было осложнений – до прибытия нашей миссии.
– Возможно, Супаари хочется так думать. Среди руна нет летописцев.
Сандос прервался, чтобы снова сделать глоток. Затем вскинул взгляд – брови подняты, глаза бесстрастны.
– Господа, я основываюсь на аналогии. В племенах тайно, акауак или кариб не существовало историков, но на Карибских островах наверняка происходили конфликты. Как до, так и после Колумба.
Наступившее молчание нарушил Фолькер, вернувшись к своей прежней теме:
– Конечно, это необычно, что два вида настолько схожи меж собой. Связаны ли они биологически так же, как и культурно?
– Доктор Эдвардс смогла получить образцы крови для генетического анализа. Два этих вида почти наверняка не родственны друг другу, разве что отдаленно, как родственны млекопитающие вроде львов и зебр. Она и отец Робичокс считали, что сходство могло быть следствием конвергенции: естественный отбор в эволюции сознания привел оба вида к схожим морфологическим и поведенческим характерным чертам. Хотя, по-моему, это не так.
Замолчав, Эмилио посмотрел на Джулиани – ученого, от которого он ждал понимания и оправдания своей нерешительности.
– Вы понимаете, что я лишь предполагаю, да? И это не моя сфера, но…
– Конечно.
Сандос встал и подошел к окну.
– Джанаата – хищники, с зубами и когтями, приспособленными для убийства. Их интеллект и способность к сложной социальной структуре развивались, вероятно, в обстановке совместной охоты. Руна – вегетарианцы с широким ассортиментом диеты. Их превосходный контроль над двигательными мышцами произошел, по-видимому, из манипуляционных навыков, необходимых для сбора мелких семян, цветов и так далее. Их трехмерная память превосходна; она хранит точные мысленные карты окрестностей и сезонно меняющегося растительного массива. Это могло стать причиной эволюции их интеллекта, но отнюдь не единственной.
Сандос умолк и несколько секунд смотрел в окно. Начинает уставать, подумал Эдвард Бер, но справляется неплохо.
– Палеонтология нашей собственной планеты знает много примеров, когда хищники и добыча противостоят друг другу, углубляя интеллект и изощренную адаптацию. Так сказать, биологическая гонка вооружений. По моему мнению, на Ракхате такое соревнование привело к образованию двух разумных видов.
– Вы говорите, что руна были добычей! – спросил шокированный Джон.
Сандос повернулся, явив невозмутимое лицо.
– Конечно. Я думаю, морфология джанаата – это форма мимикрии, развившаяся за время охоты на стада руна. Даже сейчас руна предпочитают путешествовать большими группами, помещая мужчин, как более мелких, и молодняк в центр отряда, а взрослых женщин выставляя снаружи. Сто или двести тысяч лет назад сходство между этими видами было, возможно, не таким разительным. Но джанаата, которые могли лучше всех выдать себя за самку руна на краю стада, были самыми успешными охотниками. Ступни джанаата приспособлены для хватания.
Сандос сделал паузу, и Джулиани снова заметил усилие, потребовавшееся ему, чтобы продолжить:
– Я предполагаю, что охотники приближались к женщине, находившейся ближе к тылу отряда, хватали ее за лодыжку и валили на траву. Чем больше охотник походил на добычу наружностью, поведением и запахом, тем успешней он мог подкрасться и убить ее.
– Но теперь они сотрудничают, – сказал Фелипе. – Джанаата правят, но они торгуют с руна, они работают вместе…
Он не знал, приходить в ужас от этой предыстории или радоваться нынешнему положению вещей.
– О да, – согласился Сандос. – С тех пор их отношения определенно эволюционировали, как и сами виды. И все это лишь предположения, хотя они неплохо согласуются с фактами, которые я наблюдал.
Вернувшись к столу, он опустился в кресло.
– Господа, руна выполняют много функций в культуре джанаата. Они искусны в ремеслах, они торговцы и слуги, разнорабочие, счетоводы. Даже лаборанты. Даже наложницы.
Сандос ожидал возмущения, был подготовлен к нему, отрепетировав свое изложение этой темы, и продолжил с бесстрастной скрупулезностью:
– Это форма контроля над рождаемостью. Мне это объяснил Супаари Ва Гайджур. Как правители своего мира, джанаата устанавливают жесткие меры по регулированию численности населения. Джанаатские пары могут иметь больше двух детей, но лишь первые два имеют право жениться и заводить семьи, остальные должны оставаться бездетными. Если позднерожденные индивидуумы производят потомство, то по закону их кастрируют, как и их отпрысков.
