Джек Вэнс - Лионесс: Сад принцессы Сульдрун
«Существуют веские основания считать, что лорд Хэйлис богат», — сделал вывод Эйлас.
«Я презираю лорда Хэйлиса, — заметил Гарстанг. — Богатство и благородное происхождение — завидные преимущества сами по себе. Следовательно, богач благородного происхождения должен пользоваться этими преимуществами благопристойно, а не навлекать на себя позор так, как это сделал лорд Хэйлис. С моей точки зрения, такого лорда следует пристыдить, оштрафовать, подвергнуть унижению и лишить восьми или десяти его породистых лошадей».
«Удивительно, как сходятся наши мнения!» — развел руками Эйлас. Повернувшись к Эльрику, он спросил: «Вооруженные силы лорда ограничиваются двадцатью мошенниками?»
«Да. Но у него есть еще главный арбалетчик Гунольт. Он — палач».
«И завтра утром все они прибудут в Вервольд, чтобы засвидетельствовать церемонию, в связи с чем усадьба Светлейший Априллион будет пустовать?»
Эльрик почти истерически рассмеялся: «Значит, вы будете грабить усадьбу, пока они будут варить моего отца?»
«Как они могут его сварить, если котел протекает?» — спросил Эйлас.
«Котел не течет. Мой отец сам его починил».
«Ничто не вечно в этом мире. Возьми кувалду и долота — сегодня на площади Вервольда будет красоваться самый большой в мире дуршлаг».
Эльрик задумчиво взял инструменты: «Казнь отложат — но в конечном счете это ничему не поможет».
«По меньшей мере твоего отца не сварят сразу».
Покинув кузницу, беглецы вернулись на залитую лунным светом центральную площадь. Как прежде, окна окружающих домов глухо чернели — исключение составлял только мерцающий желтый свет в окнах таверны. В таверне кто-то громко и фальшиво пел что-то невразумительное.
Отряд Эйласа приблизился к котлу. Эйлас подал знак сыну кузнеца: «Бей!»
Эльрик приставил долото к стенке котла и сильно ударил по нему кувалдой; послышался глухой звон — как будто кто-то ударил в гонг ладонью.
«Еще раз!»
Эрик нанес второй удар — долото пробило чугун, и котел больше не соответствовал своему назначению.
Сын кузнеца проделал в котле еще три дыры, а потом, для ровного счета, и четвертую, после чего отошел на пару шагов, со скорбным торжеством любуясь делом своих рук: «Пусть меня тоже сварят, я никогда не пожалею о том, что сделал сегодня ночью!»
«Тебя не сварят, и твоего отца тоже. Где находится Светлейший Априллион?»
«В конце этой улицы, за обсаженной деревьями аллеей».
Дверь таверны распахнулась. В прямоугольнике желтого света обозначились силуэты четырех пьяниц — пошатываясь, они вышли на площадь, громогласно обмениваясь скабрезными шутками.
«Это паладины Хэйлиса?» — догадался Эйлас.
«Так точно — мерзавцы, каких мало».
«Давай-ка спрячемся за деревьями, и поскорее. Появилась возможность упрощенного судопроизводства — кроме того, число паладинов сократится до шестнадцати».
«Но у нас нет оружия», — с сомнением возразил Эльрик.
«Что я слышу? В Вервольде живут одни трусы? Нас девять человек, а их всего четверо!»
Эльрик ничего не смог сказать.
«Пойдем, пойдем, быстрее! Раз уж мы назвались грабителями и убийцами, пора грабить и убивать!»
Покинув площадь, отряд Эйласа прошел по улице, ведущей к усадьбе, и притаился за живой изгородью. Пропуская лунный свет, листва двух огромных вязов, обрамлявших начало аллеи, покрывала дорогу серебристой филигранью.
Девять человек ждали в ночи; им удалось подобрать несколько сучьев и камней. Голоса, доносившиеся с площади, только подчеркивали тишину.
Проходили минуты — голоса становились громче. В поле зрения, спотыкаясь и размахивая руками, показались паладины; они наперебой жаловались на судьбу, прерывая излияния отрыжками. Один воззвал к богине ночи: «Зинктра Лелей! Держи небосвод крепче, он вертится!» Другой выругался, так как первый наступил ему на ногу, и посоветовал первому возвращаться домой на карачках. Третий то и дело разражался идиотским смехом — его забавлял какой-то эпизод, известный только ему самому, а может быть и никому не известный. Четвертый пытался икать в такт своим шагам. Пьяницы проходили мимо. Послышался шорох быстрых шагов, за ним — глухой треск костей под ударом кувалды, резкие вздохи ужаса. Через несколько секунд четыре нарушителя ночной тишины превратились в четыре молчаливых трупа.
«Возьмите их оружие! — сказал Эйлас. — И затащите их за кусты».
Эйлас и его сообщники вернулись в кузницу и устроились на ночь, кто как мог.
Утром они встали пораньше, позавтракали кашей с салом и вооружились тем, что смог разыскать в кузнице Эльрик: старым мечом, парой кинжалов, чугунными ломами и луком с дюжиной стрел — последним немедленно завладел Ейн. Сменив грязные серые балахоны скалингов на рваную подержанную одежду кузнеца и его сына, пестрой гурьбой они направились на площадь, где уже собрались несколько дюжин местных жителей, мрачно поглядывавших на котел и вполголоса обсуждавших его состояние.
Эльрик разыскал пару двоюродных братьев и дядю. Те разошлись по домам, вооружились луками и присоединились к группе Эйласа.
По дороге из Светлейшего Априллиона первым приехал главный арбалетчик Гунольт; за ним последовали четверо стражников и телега с напоминавшей пчелиный улей клеткой, где сидел осужденный. Кузнец неподвижно смотрел в пол клетки и поднял глаза только один раз, чтобы взглянуть на котел посреди площади. За телегой маршировали еще два солдата, вооруженные шпагами и луками.
Придержав лошадь под уздцы, Гунольт заметил дыры в стенке котла. «Измена! — закричал он. — Имуществу его светлости нанесен ущерб! Кто это сделал?» Голос его отозвался эхом от стен окружающих домов. Присутствующие вертели головами, но никто не отозвался.
Палач повернулся к одному из стражников: «Приведи кузнеца!»
«Кузнец в клетке, начальник».
«Тогда приведи нового кузнеца! Какая разница?»
«Он стоит напротив, начальник».
«Кузнец! Поди сюда! Котел нуждается в починке».
«Возникает такое впечатление».
«Так почини его, чтобы можно было сделать то, что должно быть сделано».
«Я кузнец, — угрюмо ответил Эльрик. — А это работа для лудильщика».
«Кузнец, лудильщик — черт в ступе! Залатай котел чугуном, и поживее!»
«Вы хотите, чтобы я чинил котел, в котором вы собираетесь варить моего отца?»
Гунольт усмехнулся: «Согласен, в этом есть насмешка судьбы — но она лишь демонстрирует беспристрастность правосудия его светлости. Поэтому, если ты не желаешь оказаться в котле и пускать пузыри в кипящей воде лицом к лицу со своим родителем — а места в котле вполне достаточно — починяй котел!»
