Василий Головачев - Черный человек. Книга 1
— Стобецкий просил позвонить, — сказал Заремба, доставая из сумки банку шипучки. — Хочешь? Земляничная.
Одет он был в костюм в стиле «кантри», говорящий о его приверженности моде. Костюм был сделан из недавно созданного материала зиркорна, обладающего памятью формы. Хранить костюм можно было в виде небольшого рулончика с магнитной защелкой: стоило выключить защелку, и костюм мгновенно приобретал заданную форму. Уже и кокосы стали шить из зиркорна, хотя пока не для спецслужб.
— Я завтра выйду, — сказал Мальгин, костюм которого тоже был из зиркорна. — Ничего не изменилось?
Заремба покачал головой, ткнув пальцем в серьгу рации.
— Постоянная связь: все по-прежнему. У Лондона прогрессирующий синдром терминатора, то же, что было и у Шаламова, но в замедленном темпе. Качественный скачок трансформации может произойти не раньше чем через месяц.
— Как бы не прозевать точку перелома. Не слишком ли мы самонадеянны? Гейне говорил, что каждый человек есть вселенная, которая с ним рождается и с ним умирает, а Шаламов и Лондон — это аж по две вселенных!
— И еще ты, — бросил Заремба с усмешкой.
На Мальгина вдруг накатило черное и злое, свет в глазах померк, и хотя он почти сразу же овладел собой, по лицу Ивана понял, что скрыть свои переживания не смог.
— Извини. Я что-то сказал, нет?
— Ничего, — прыгающими губами выговорил побледневший Заремба. — Мне, наверное, показалось…
— Что? Говори!
— Честное слово, я не… понимаешь, из тебя словно зарычал… или выпрыгнул…
— Кто? Не тяни душу! Надо же мне знать, как управлять собой во время «черных затмений».
— Кажется, на меня прыгнул не то барс, не то леопард… пятнистый такой, с клыками… Жуть, честно говоря! Но ведь ты же не виноват, Клим? Оно сидит в тебе и ждет выхода… Ты же не хотел? Ничего, справимся.
— Ох и мастак ты успокаивать пациента, — с трудом улыбнулся Мальгин, чувствуя уходящую дрожь: он испугался не меньше Ивана, а заодно понял, что не все будет просто в его нынешней жизни и кроме «тихих» знаний память хранит и «мины» чужих реакций на мир, неадекватных понятиям человеческой морали и нравственности. Успеть бы вовремя научиться подавлять эти реакции…
— Звонила Купава, — после недолгого молчания сказал Заремба. Он хотел что-то предложить Климу, но не решался.
— Вот как? — Мальгин постарался задавить поднявшееся в душе волнение. — Что ей было нужно?
— Искала тебя. Одевается она, надо признаться, весьма экстравагантно, хотя и со вкусом. Видел бы ты ее серьги!
Мальгин наконец понял, что его мучило в последнее время, что он пытался вспомнить и не мог. В горле сразу пересохло, в голове опять словно лопнул сосудик боли.
— Что за серьги?!
— Они то появляются, то исчезают, то становятся огромными радужными шарами, то черными каплями, то начинают дымиться, то сверкают искрами. Я таких еще не видел! Ты что? — Иван все же уловил перемену в его настроении.
Держи себя в руках, приказал внутреннему «я» Мальгин, а вслух проговорил:
— У меня, кажется, есть любопытная информация для Ромашина… и для отдела безопасности.
Заремба превратился в глаза и в слух.
— Где Ромашин, не знаешь? — продолжал задумчиво Клим, забавляясь реакцией Ивана и одновременно думая о своем.
— Он ушел с Железовским на Нептун, по-моему, хочет найти орилоуна, через которого Шаламов смылся из Системы. Да скажешь ты наконец, в чем дело?
— На Нептун?! — ошеломленный, переспросил Мальгин. — Искать орилоуна? О черт! Поехали.
— Куда?
— Надо успеть отговорить их от этого шага, орилоун на Нептуне давно и безнадежно мертв.
— Откуда ты?..
Мальгин, не слушая, увлек за собой хирурга и погнал такси-пинасс в Спасск, где располагалась ближайшая станция метро. «Отец не обидится, — подумал он мимолетно, — старик все понимает. Но, может, к ужину я и успею…»
— Ты что-то насчет Ромашина говорил, — напомнил быстро пришедший в себя Заремба. — Зачем он тебе нужен-то?
— Шаламов был здесь.
— Что?! Где здесь?
— На Земле. И вероятно, у Купавы. Я был у нее… недавно и видел кое-что интересное. Серьги — подарок Даниила. Она прямо сказала мне, а я, телелюй, не понял, думал, это еще до его похода в Горловину. Почему же она не ушла с ним? — Мальгин пристально посмотрел на Ивана, не видя его.
— Разлюбила, — брякнул тот, шмыгнув носом. — А может быть, он сам не захотел… или находится до сих пор на Земле, а? Почему бы и нет?
Почему бы и нет? — повторил про себя Мальгин, и ему показалось, что кто-то странно знакомый и одновременно чужой окликнул его из невероятной дали: белый всплеск на сером фоне… толчок в сердце… тихий звон лопнувшей струны…
Мистика дальнего зова, обманываешь ты или говоришь правду? Кто меня зовет? Купава? Карой? Даниил? Или просто напомнил о себе патруль памяти сердца?..
— Кто?! — беззвучно позвал Мальгин, пытаясь унять вспыхнувшую головную боль.
Никто не ответил.
Клим вздохнул, расслабляясь, искоса поглядел на раскрасневшуюся физиономию спутника: фантазия Ивана, видимо, работала вовсю.
— Что ты хотел мне предложить?
— Да ты понимаешь… — Заремба вдруг застеснялся. — Ради чистоты анализа надо бы тебе поносить на себе пару «филеров», хотя бы дня два-три.
— Только ради анализа? Не стесняйся, я уже понял, к чему ты клонишь. Ты прав, надо записывать физиопараметры во время «выпрыгивания» из меня «барса». Это интересно не только тебе, это поможет и мне установить полный контроль над собой.
Заремба просиял.
На горизонте показалась бликующая вершина гигантской пирамиды — культурный центр Спасска, и такси спирально ввинтилось в его зеркально-стеклянное нутро.
Глава 9
Нептун казался громадной черной бездной на фоне мелкого бисера Млечного Пути. Солнце пряталось за планетой, и сейчас она была повернута к наблюдателю «спиной», пряча в глубокой черноте ночи свои загадки и тайны.
Ромашин покосился на соседнее кокон-кресло, скрывающее в своем нутре Железовского. Тот с момента старта с Тритона не проронил ни слова.
В тесной рубке драккара располагались всего три кресла, третье занимал пилот аппарата, драйвер-прима Паат Хузангай. Драккар имел название «Индевор», а его инк носил имя Вояджер.
Поскольку драккар разрабатывался как корабль исследовательского десанта, он и оборудован был соответственно: кресла представляли собой автономные защитные комплексы с пси-управлением и энергетическим и материальным ресурсом, позволяющим его обитателям при появлении непредвиденных обстоятельств прожить около месяца. При необходимости шлюп мог взять на борт исследовательский отряд в количестве двадцати душ. Десантники в этом случае ждали своего часа в отсеке десанта, каждый в своем коконе ЗСК — защитном скафандровом комплексе, приспособленном к работе в любых экстремальных условиях. Скафандры эти мало чем напоминали человеческие фигуры, вернее, совсем не напоминали, и на жаргоне косменов их называли «заскоками». В настоящий момент на борту драккара, кроме Железовского, Ромашина и пилота, живых душ не было, вместо человеческого десанта аппарат был загружен роботами с широким спектром исследовательских операций.
