Роберт Шекли - Новые Миры Роберта Шекли. Том 2
Приглядевшись к этому раздвоенному видению, я заметил, что они оба — и город, и лес — по существу не сопряжены во времени. Они казались соединенными, но не впритык. Они не сосуществовали. Они обладали различной структурой, и соединение их выглядело нереальным. В каждом какие-то детали не сообразовывались с какими-то деталями в другом.
Я не знал, что делать, но потом решил выбрать путь цивилизации. Времени, чтоб цепляться к противоречиям, не было.
Его вообще обычно не хватает. Я повернулся спиной к лесу, который мгновенно перестал существовать, и направился в город. На периферии поля зрения стали возникать другие виды. Я видел метеориты и большие медленно вращающиеся сфероиды какой-то идиотской расцветки. Видел мужчин и женщин, пляшущих на улицах под ослепительными дуговыми фонарями. Видел испуганное лицо девушки и ее глаза, с тревогой обращенные ко мне. Я посмотрел вдаль и увидел еще кое-что — дорогу, взбирающуюся на небеса.
Затем ко мне — сонному — подошло нечто без рук и дотронулось до меня. Это было не что иное, как машинка-чепушинка, которая вылезла из рюкзака и теперь примостилась у моего плеча.
— Что происходит? — спросила она.
— Глупо меня спрашивать, — ответил я. — Где Лу? Минуту назад он был тут, если я не окончательно лишился рассудка.
— Боюсь, ты его лишился, — отозвалась машинка. — Это не был Лу.
— Как же это могло быть?
— Очень даже просто, особенно учитывая постоянно существующую возможность иллюзии, обмана и легковерия масс.
Я вывернул шею, чтоб взглянуть на машинку, сидящую у меня на шее и частично подпираемую моим плечом. Он (если считать его аппаратом, к чему я уже привык) был тусклого пушечно-зеленого цвета, точно такого же, каким он запомнился в самом начале. По его поверхности туда-сюда бегали огоньки. Больше всего он походил на шматину металла, много лет пролежавшего на дне реки. А голос имел в высшей степени соблазнительный. Я быстро отвернулся от него, так как не хотел терять из виду город. Да, город был все еще тут. А лес постепенно стирался из поля зрения. Раздвоение зрения почти прошло. Ах, если б мне удалось сконцентрировать все внимание на главном: на городе, на жратве, на комфорте, на сексе и на кино!
— Ты думаешь, это так просто? — спросила машинка.
— А что тут трудного-то? Разве город не реален?
— Иногда — да, иногда — нет.
— А сейчас как?
— Зависит от твоей компетентности, старик.
— Мне… мне не нравится твоя дерзость.
— А придется выслушать. С тобой надо поговорить серьезно, парень. Вся эта чепуховина слишком затянулась. Чего ты добиваешься? Устроить революцию? Что, у нас своих неприятностей мало, что ли, так ты хочешь нам еще добавить?
Выслушивать такое от простой машинки было, по меньшей мере, унизительно. Меня раздражало и то, как быстро все изложенное выше подействовало на мой характер. Я взялся за ум, но не так чтобы очень крепко. Вспомнились былые деньки. Решил, что мне не по душе тот я, которым был когда-то. Подумал, не сменить ли личность, но это было трудно, пока та штуковина цепляется за меня.
А затем я вдруг обнаружил себя на улицах города. Они извивались подобно ползущим змеям. А некоторые из них извивались как змеи, пытающиеся ползти прямо. Зрелище было одним из тех, что космос швыряет время от времени вам под ноги; но не слишком часто.
В первых этажах домов размещались лавочки. Я смотрел на них с некоторым интересом. Что там продают? Может, еду? Или секс? Наверняка там есть кое-что, что я мог бы купить, а потом с выгодой продать. Я, видите ли, искал какую-нибудь цель.
Чуть подальше я наткнулся на магазин целей с яркой вывеской над входом: «Цели всех фасонов». Я не знал, как это следует понимать. Мне показалось жутким перебором, что меня заставляют думать о таких делах. Поэтому я выругался и пустился в путь, оставляя ложные следы, делая заячьи петли, чтобы нельзя было определить направление, по которому я ушел. Просто предосторожности ради.
Немного погодя я вышел к правительственному зданию. «Воззри со страхом, всяк сюда входящий». Так было написано на его дверях. Я воззрил, но только усмехнулся: уж больно это было в духе фокисян — спрятаться за устрашающей цитаткой и не иметь понятия, зачем сие нужно.
Но кто я такой, чтобы рассуждать об этом вслух? Мне оставалось лишь расхохотаться, ибо вся ситуация была насквозь безумной, отчаянной и неразрешимой; она отлично началась, я знал это, и не мог ничего сделать, кроме как продолжать игру. Разве трусы побеждают в интересных приключениях?
Все произошло в то время, когда я спокойно стоял, пытаясь шевельнуть мозговой извилиной. Похожий на бабочку ключ к разгадке некоторое время кружил вокруг меня, а затем, разочаровавшись, спикировал вниз, захватив по пути и меня. Я видел звезды, и звезды видели меня. Под небом синим лежали пустыни. Гигантские голые пространства простирались передо мной, а также по обеим сторонам от меня. И куда, черт побери, девался город? Кто-то, видать, положил его не туда, но это был не я. Будь они прокляты, которые портят все, к чему прикасаются. Я так долго ждал, надеясь найти миленькое, уютненькое и симпатичное убежище, где можно было бы укрыться. Я хотел иметь девушку, чтоб любить, и сандвич, чтоб быть сытым. Хотел найти выход из сплетения тайн и постоянной неустойчивости бытия. И вот теперь болтаюсь в космосе, который в принципе отрицает возможность каких-либо ограничений.
Что я могу сказать об этом? Всякое повествование имеет свои границы. Говорю вам — там не было ничего. От крохотного начала во все стороны простиралось беспредельное НИЧТО и, по мере углубленного рассмотрения, острота моего зрения возрастала, проникая все глубже и глубже в это Ничто. Мои глаза тоскливо шарили кругом, надеясь отыскать хоть какую-нибудь пылинку, чтоб вцепиться в нее. Здесь даже ощущение веса рюкзака и то было бы благословением. Вот это и есть смерть, сказал я про себя, но я соприкоснулся с ней слишком рано.
— Приветствую тебя в царстве Смерти, — шепнул мне кто-то.
Разумеется, я никого не видел. Вскоре мне предстояло увидеть многое, но сейчас я не видел ни черта. И от этого мне было жутко плохо. Но голос я все же разобрал. Он приглашал меня к смерти, то есть в то место, куда, как я давно уже начал подозревать, и направлялся. Это как-то освежало, но возникала и необходимость дальнейшего общения.
— Хелло! — сказал я. Это выражение показалось мне достаточно нейтральным.
— Сам ты хелло, — ответил мне Голос.
Вот я и оказался в самом сердце Ничто с Голосом, который мне явно хамил. Как подпорка он никуда не годился. И мне не оставалось ничего, как сыграть роль подпорки для него. Я попробовал напрячь зрение. Ведь увидеть хоть что-то было лучше, чем находиться в пустоте. Но виденье не приходило. Вместо него пришел смрад. Воняло, как от многолетних залежей мышиного дерьма.
