Василий Головачев - Мегаморф, или Возвращение Реликта
«Гудение роя» – как работу гигантской психо-энергетической машины – и воспринимала психика молодого человека, внезапно осознавшего, что «Заумь-Рой» чувствует его инаковость и настороженно наблюдает за ним.
Истома после прибытия домой – они посадили катер на территории владений Миличей – куда-то исчезла, и Ясен до вечера оказался предоставленным самому себе. К нему приставили двух парнишек-слуг, которые ходили за ним по пятам и выполняли все его просьбы. Ясен с удовольствием искупался в бассейне с горячей водой, переоделся в предложенный лонг белого, с чёрными вставками, цвета, поел, посидел в беседке, погулял и вернулся в спальню, где почти сразу уснул.
Проспал два часа, послонялся по парку за домом, поглядывая на уходящий к небу склон Геи-Горы с рисунком городских башен, вернулся в спальню.
Слуга сунулся к нему с немым вопросом в глазах, и Ясен спросил:
– Где хозяева?
Молодой паренёк в розовом комбинезончике смущённо пожал плечами.
– Не знаю. – Говорил он на новоязе. – Что-нибудь принести?
– Не надо, можешь быть свободен.
Слуга исчез.
Ясен включил видеосистему, послушал новости, пощёлкал каналы, почти сплошь забитые рекламой женской одежды, украшений и средств ухода за телом, вызвал Истому.
Девушка услышала его, но была занята и попросила никуда без неё не ходить. После чего ниточка ментальной связи с ней оборвалась.
Тогда он настроил канал псилинга с отцом.
Влад Велич сообщил, что они с Гораном заехали по делу в одну из пограничных крепостей геянской империи и будут в столице утром следующего дня. Чем они занимались в крепости, Велич-старший не сказал.
Ясен решил было посидеть в когге, побеседовать с его инк-пилотом по имени Диего, но его не пустили. Вокруг аппарата, принявшего форму сплюснутого купола, стояла охрана – несколько девиц в блестящих комбинезонах, вооружённых электроарбалетами.
«Качать права» (это был его катер!) Ясен не стал, хотя расстроился. Снова ушёл в дом и до вечера не выходил, ожидая появления Истомы.
Неопределённость положения перестала его устраивать. С одной стороны, он был гостем и получал всё необходимое по первому слову, с другой – им явно пренебрегли, отодвинув на второй план, и его мысли, чувства, намерения никого не интересовали.
Истома нашла дебрянина вечером, когда он в очередной раз выключил видео, разочарованный малой информативностью передач.
– Мамми занята, – сказала она весело, сделав вид, что не замечает недовольства Велича, – подъедет завтра, поэтому у нас куча свободного времени. Пойдём в клуб?
– Меня не пустили к катеру, – мрачно сказал Ясен.
– Ну, так что ж? Машина поставлена под охрану.
– Это мой катер!
– С какой это стати? – удивилась Истома. – Он такой же твой, как и мой, мы вместе его открывали.
– Но они не имеют права не пропускать меня на борт когга!
– Успокойся, всё правильно. Вернётся мамми, осмотрит машину и решит, что с ней делать.
– Почему должна решать она?
– Но ведь должен же кто-то помогать нам?
Ясен задумался. Слово «помогать», по его мнению, несло иной смысл, отличный от того смысла, который изначально заключался в словах «решит, что с ней делать». Но возможно, Истома просто неудачно выразилась.
– Хорошо, идём в клуб.
Девушка переоделась в красивое платье с блёстками, больше открывающее, нежели скрывающее прелести её тела, предложила спутнику красную тунику, но он отказался.
– Хорошо, иди в лонге, – согласилась она.
В десять вечера они вошли в двери клуба «Ночная охотница» и вышли из клуба в начале первого.
Ясен терпел всю эту клубную суету, запахи, дикий шум, мало имеющий отношения к музыке, а главное – пренебрежительно-заинтересованное отношение к нему молодых и не очень дам, одетых ещё более откровенно, чем Истома. Они тянулись к нему, приглашали танцевать, выпить, обнимались, говорили чепуху, жарко шептали на ухо, приглашая «в апартаменты», и он вынужден был поставить вокруг себя пси-защиту, внушающую страх, после чего вздохнул с облегчением. Количество желающих пообщаться с ним «в апартаментах» резко сократилось.
Истома, у которой нашлось более двух десятков приятельниц, поняла его состояние сразу, однако не спешила избавлять своего земного друга от ухаживаний геянок. Скорее всего она проверяла его на «феминоустойчивость». И лишь когда он сам решил закончить поход в клуб, девушка увела его оттуда.
– Ты молодец, – похвалила она Ясена, когда они шли по оживлённым и в ночные часы улицам Брюссельгея, – хорошо держался. Диана тобой очень заинтересовалась, а она очень красивая и настойчивая. Хотела пригласить тебя на ночь.
– Мне это не надо, – пробормотал Ясен.
– Что – это? – двусмысленно спросила девушка.
Он промолчал. Кто такая Диана, он уже не помнил, а ухаживали за ним все так настойчиво, что, казалось, на щеках и на руках до сих пор остались отпечатки липких прикосновений.
По спине прошёлся, оставляя дорожку мурашек, чей-то взгляд.
Ясен напрягся, оценивая «вес» взгляда, потом оглянулся.
Разумеется, он увидел женщину в блестящем лонге, обтягивающем мощную мускулистую фигуру. Она тут же свернула в переулок, не дав ему возможности рассмотреть подробности, и её действительно можно было принять за любительницу клубной жизни, если бы не одно обстоятельство: на ней лежала странная печать инородности, она была чужая этому миру, несмотря на полную внешнюю идентичность, и Ясен проговорил с некоторым удивлением:
– Г-девы?
– Что значит, где я? – не поняла Истома. – Мы снова перешли на «вы»?
– Мне показалось…
С губ Истомы слетел смешок.
– Ты явно осоловел от внимания девчонок. Отдыхай, больше в этот клуб не пойдём.
– Я о другом.
– О чём?
Ясен подумал, что будет совсем смешно, если он ошибся, и продолжать тему не стал.
– Когда мы встретимся с твоей мамой?
– Завтра утром, а что?
Признаваться, что он сомневается в компетенции матери Истомы, несмотря на её должность комиссара ОКО, не стоило, поэтому он ответил уклончиво:
– Не люблю ждать.
– Никто не любит ждать, но придётся.
Они ещё посидели в роскошной гостиной особняка Миличей, поговорили несколько минут ни о чём, попили чаю, точнее, чай пил он, Истома предпочла какое-то вино, и разошлись по спальням.
Спал Ясен как убитый, несмотря на «гудение» мыслей Геи, воспринимаемое как неясный назойливый шум, как висящий над головой камень.
Истома в спальне не появилась, хотя он ждал её. Она лишь послала ему менто: обрыв, река, облака и выглядывающее в просветы между облаками солнце. Воспринималось это мысленное послание странно: как сожаление, ожидание и надежда. Но горячего призыва к близости в нём не было! И это удивляло больше всего, если знать порывистый и страстный характер геянки. Создавалось впечатление, что она знает какую-то тайну и пытается оправдаться, прежде всего перед самой собой, одновременно скрывая свои переживания от бывшего напарника.
