Луи Буссенар - Тайны господина Синтеза
— Я пропал! — решил он, сознавая, что идет ко дну.
Но тут могучая рука подхватила его и вытащила с глубины шести морских саженей. Уже теряя сознание, достойный ученый машинально открыл единственный глаз и смутно разглядел, что держится за какое-то страшилище, вцепившись в него, однако, как свойственно тонущим, мертвой хваткой.
А страшилище-то это было всего-навсего человеком, облаченным в скафандр. По тому, как судорожно химик вцепился, водолаз понял, что еще немного — и спасти утопающего не удастся. Тогда, мигом сбросив свинцовые подошвы и держа Алексиса в объятиях, подводник быстро всплыл, словно бакен. С «Анны» их заметили, бросили линь и подтянули к борту. Все бросились обнимать и поздравлять спасателя, даже шлема не дали снять, такое ликование вызвало появление этого человека.
Алексис, чей обморок был не очень глубок, пришел в сознание, громко высморкался, взглянул на героя и узнал… своего бывшего ученика из женевской лаборатории!
— Вы?! Какими судьбами?! — вскричал химик с комическим изумлением, под которым невозможно было скрыть, как он в действительности растроган. — Откуда вы взялись, дорогой мой?!
— Из воды. После того, как подложил торпеду под «Инд», затонувший в ста метрах отсюда.
— Мой добрый друг, вы мне жизнь спасли… И к тому же торпедировали это пиратское судно!..
— Мог ли я поступить иначе, раз был студентом в классе взрывчатых наук? Взорвать корабль — так повелевал мне… профессиональный долг. Что же касается вашего спасения, то это чистый случай, чему я всем сердцем рад.
— Но почему вы вступились только сейчас?!
— Об этом я пока умолчу. Это целая история. Заранее прошу вас простить мне некоторые малые грешки… Ах, дорогой учитель, довольно поздравлений!.. «Инд» затоплен, но пираты, деморализованные на какое-то время, еще соберутся с силами. Битва будет продолжена.
Агент номер 32 не ошибся. Бандиты, которые рассчитывали с налету завоевать позиции, после гибели своего корабля поняли, что спасти их может только победа. Во время предшествующих атак почти половина головорезов погибла. Ну и что! Ведь и моряки господина Синтеза понесли большие потери — шансы более или менее были равны! Пиратские шлюпки, изрешеченные со всех сторон, текли и с трудом продвигались вперед. Опять-таки — ну и что! Здоровые люди яростно гребли, раненые — отстреливались.
Среди разбушевавшейся стихии, под небом, становившимся час от часу все смурнее, на волнах, похожих на расплавленный металл, битва эта превращалась в зверское побоище. Защитники «Анны» и моряки, переброшенные с «Ганга», удвоили усилия, они творили чудеса. Но, как ни храбры были люди господина Синтеза, их частично оттеснили, и группа преступников оказалась на палубе. Некоторые негодяи уцелели после кораблекрушения и, цепляясь за всплывшие снасти «Инда», вплавь добрались до поля боя — хотели подсобить товарищам. Даже юнги, совсем еще дети, проявляли неистовое ожесточение. Кровь текла рекой, резня была ужасна.
И вдруг внезапно бой стих, — доселе постепенно сгущавшийся сумрак неожиданно сменился непроглядной тьмой. Небо почернело. Синеватые молнии рассекли плотные тучи, все слышней стали громовые раскаты. И тут раздался взрыв, грохот которого разнесся не менее чем на сотню километров. Толчком небывалой силы район бедствия был потрясен до основания. Гигантский столб огня взмыл в небо из морских глубин всего в пятистах метрах от атолла. Сила извержения оказалась такова, что и остов «Ганга», и корпус «Анны», и паровой баркас, и пиратские шлюпки — все рухнуло, провалилось, все погрузилось в бездну.
Крик предсмертного ужаса прозвучал над внезапно накатившей и схлынувшей волной. При свете колоссального факела, осветившего эту кошмарную сцену, обезумевшие люди устремились вплавь к чудом уцелевшей искусственной земле господина Синтеза.
В тот момент, когда корпус «Анны» вместе со своей доблестной командой начал погружаться в воду, боцман Порник заметил господина Синтеза. Безучастный к происходящему, увидевший крушение всех надежд, тот пассивно ожидал гибели. Рядом со стариком морской волк увидел и агента номер 32, отбросившего карабин.
— Слушай, парижанин, — крикнул ему боцман, — ты плаваешь как рыба. Держись-ка рядом с Мэтром и помоги мне поддержать его над водой.
— Слушаюсь, — коротко бросил полицейский.
— Ну что, брат, приналяжем на весла?!
Мужчины подхватили под обе руки безжизненное тело старика и, гребя одной рукой, поплыли к искусственной земле.
Со всех сторон люди, пережившие эту чудовищную гекатомбу[386], движимые единым для всех инстинктом самосохранения, устремились к руинам атолла.
— Осторожно, дружище, осторожно, держись прямо по курсу! — командовал боцман. — Наше дело — не дать хозяину нахлебаться и сгрузить его в целости вон на ту отличнейшую платформу. На атолле уже порядочная толкучка.
Все трое скоро добрались до островка, освещенного мрачными отблесками действующего вулкана, островка, на котором старик надеялся отпраздновать завершение Великого Дела. Спасители поставили хозяина на ноги. Бесчувственный ко всему, Мэтр озирал блуждающим взглядом сушу, по его велению возникшую из морских глубин.
Среди нанесенных морем водорослей копошился диковинный мир, состоявший из самых причудливых животных, тоже ставших жертвами стихий. Откуда они? Из глубин ли разрушенной лагуны, где проходила искусственная эволюция, гениальная концепция которой едва не была доказана? Быть может, они последние уцелевшие представители биологической цепи превращений, которой, увы, недоставало последнего звена?
Господин Синтез в одиночестве медленно расхаживал по своему крохотному континенту, среди созданий, вызванных им из небытия, и вдруг замер, скрестив руки на груди и затаив дыхание. Странный звук заставил его вздрогнуть. Можно подумать — человеческий крик!.. Жалобный плач больного или испуганного ребенка…
Безумная, абсурдная надежда затеплилась в сердце старика. Он преобразился — глаза засверкали, спина горделиво выпрямилась. Мэтр ступил еще несколько шагов вперед, остановился. Совершенно голый ребенок, негритенок, контуженный, полумертвый, умоляюще тянул к нему ручонки, крича нечто нечленораздельное. Дитя… одно… в подобном месте…
Не задумываясь ни о происхождении ребенка, ни о том, как он мог очутиться среди животных, которые ползают, бегают, извиваются на подстилке из фукуса, старик подошел вплотную к кричащему младенцу и долго безумным взглядом рассматривал его при свете извергающегося вулкана. И вдруг хриплым, нечеловеческим голосом возопил:
