Роджер Желязны - Мастера американской фантастики
Он джантировал.
Он был на борту «Номада», плывя через бездонную стужу космоса.
Он стоял у двери в никуда.
Холод казался вкусом лимона, а вакуум когтями раздирал кожу. Солнце и звезды били все тело лихорадочной дрожью.
— ГЛОММНА ФРЕДНИИТ КЛОМОХАМАГЕНЗИН! — ревело в его уши движение.
Фигура, обращенная к нему спиной, исчезала в конце коридора; фигура с медным котлом, наполненным пищевыми концентратами. То был Гулли Фойл.
— МЕЕХАТ ДЖЕСРОТ К КРОНАГАНУ НО ФЛИММ-КОРК, — рычало его движение.
— Ох-хо! Ах-ха! О-оооо? Соооо? Нееее. А-ахххх, — стонали завихрения света и теней.
Лимонный вкус во рту стал невыносим; раздирающие тело когти были мукой.
Он джантировал.
И появился в полыхающем горниле под собором Св. Патрика всего через секунду после своего исчезновения. Его тянуло сюда, как снова и снова притягивает мотылька манящее пламя. Он выдержал в ревущей топке всего лишь миг.
И джантировал.
Он находился в глубинах Жофре Мартель.
Бархатная бездонная тьма была раем, блаженством, эйфорией.
— А-ах! — облегченно выдохнул он.
— АХ! — раздалось эхо его голоса, и звук предстал ослепительно ярким узором света:
АХАХАХАХАХАХАХАХАХАХАХАХ
ХАХАХАХАХАХАХАХАХАХАХАХА
АХАХАХАХАХАХАХАХАХАХАХАХ
ХАХАХАХАХАХАХАХАХАХАХАХА
АХАХАХАХАХАХАХАХАХАХАХАХ
ХАХАХАХАХАХАХАХАХАХАХАХА
АХАХАХАХАХАХАХАХАХАХАХАХ
Горящий Человек скорчился.
— Прекратите! — закричал он, ослепленный шумом. И снова донесся сверкающий рисунок эха:
Прекр АтитеПрекрАтитеПрекрАтитеАтитеПрекрАтитеПрекрАтитеПрекрАтитеПрекрАтитеПрекрАтитеПрекрАтитеПрекрАтите
Атите ПрекрАтитеПрекрАтитеПрекрАтитеПрекрАтитеАтитеПрекрАтитеПрекрАтитсПрскрАтитеПрекрА
АтитеПрекрАтитеПрскрАтитеПрекрАтитеПрекр АтитеАтитеПрекрАтитеПрекрАтитеПрекр
Отдаленный топот явился его глазам затейливым узором развевающегося вертикального вымпела:
То была поисковая группа из госпиталя Жофре Мартель, при помощи геофона выслеживающая Фойла и Джизбеллу Маккуин. Горящий Человек исчез, но невольно сбил ищеек со следа беглецов.
Он снова появился под собором. Отчаянное трепыхание швыряло его вверх по геодезическим линиям; те же неотвратимо возвращали его назад, в то Настоящее, которого он стремился избежать; ибо Настоящее было самой низкой точкой параболы пространства-времени.
Он мог гнать себя вверх и вверх, в прошлое или будущее, но рано или поздно падал в Настоящее, подобно брошенному со дна бесконечного колодца мячу, который сперва катится вверх по пологому склону, потом на миг застывает и падает вниз.
И все же снова и снова он бился в неведомое.
Он джантировал.
И оказался на пустынном австралийском побережье. Бурление пенящихся волн оглушало:
— ЛОГГЕРМИСТ КРОТОХАВЕН ЙАЛЛ. ЛУГГЕРМИСК МОТЕСЛАВЕН ДЖУЛЛ.
Шум пузырящегося прибоя слепил.
Рядом стояли Гулли Фойл и Робин Уэднесбери. Недвижное тело лежало на песке, отдававшем уксусом во рту Горящего Человека. Обдувавший ветер пахнул оберточной бумагой. Фойл шагнул.
— ГРАШШШ! — взвыло движение.
Горящий Человек джантировал.
И появился в кабинете доктора Ореля в Шанхае.
Фойл снова стоял рядом и говорил узорами света:
К Т О К Ы Т Т Ы Ы Т Ы Т Т Ы О О К О О
Джантировал.
Он был на бурлящей испанской лестнице, он был на бурлящей испанской лестнице, он был на бурлящей испанской лестнице, он был на бурлящей испанской лестнице, он был на бурлящей испанской лестнице, он был на бурлящей испанской лестнице, он был на бурлящей испанской лестнице
Горящий Человек джантировал.
Вновь холод, вкус лимонов и раздирающие кожу когти… Он заглядывал в иллюминатор серебристой яхты. Сзади высились зазубренные горы Луны. Он увидел резкое перестукивание подающих кровь и кислород насосов и услышал грохот движения Гулли Фойла. Безжалостные клешни вакуума удушающе сжали горло.
Геодезические линии пространства-времени понесли его назад, в Настоящее, в сатанинскую жаровню под собором Святого Патрика, где едва истекли две секунды с тех пор, как он начал бешеную борьбу за существование. Еще раз, словно огненное копье, Фойл швырнул себя в неведомое.
Он был в катакомбах колонии Склотски на Марсе. Перед ним извивался и корчился белый слизняк, Линдси Джойс.
— НЕТ! НЕТ! НЕТ! — кричало ее судорожное дерганье. — НЕ ТРОГАЙТЕ МЕНЯ. НЕ УБИВАЙТЕ МЕНЯ. ПОЖАЛУЙСТА… НЕ НАДО… ПОЖАЛУЙСТА… ПОЖАЛУЙСТА…
Горящий Человек оскалил тигриную пасть и засмеялся.
— Ей больно, — сказал он. Звук собственного голоса обжег.
— Кто ты? — прошептал Фойл.
КККККККККККККККККККККК
ТТТТТТТТТТТТТТТТТТТТТТ
ОООООООООООООООООООО
ТТТТТТТТТТТТТТТТТТТТТТ
ЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫ
Горящий Человек содрогнулся.
— Слишком ярко. Меньше света.
Фойл шагнул вперед.
— БЛАА-ГАА-ДАА-МАА-ФРАА-МАШИНГЛИСТОНВИ СТА! — загремело движение.
Горящий Человек страдальчески скривился и в ужасе зажал уши.
— Слишком громко! — крикнул он. — Не двигайся так громко!
Извивания корчащегося Склотски продолжали заклинать:
— НЕ ТРОГАЙТЕ МЕНЯ. НЕ ТРОГАЙТЕ МЕНЯ.
Горящий Человек снова засмеялся.
— Послушай ее. Она кричит. Она ползает на коленях. Она молит о пощаде. Она не хочет сдыхать. Она не хочет боли. Послушай ее.
— ПРИКАЗ ОТДАЛА ОЛИВИЯ ПРЕСТЕЙН. ОЛИВИЯ ПРЕСТЕЙН. НЕ Я. НЕ ТРОГАЙТЕ МЕНЯ. ОЛИВИЯ ПРЕСТЕЙН.
— Она говорит, кто отдал приказ. Неужели ты не слышишь? Слушай своими глазами. Она говорит — Оливия.
Шахматное сверкание вопроса Фойла было непереносимо.
— Она говорит, Оливия. Оливия Престейн. Оливия Престейн. Оливия Престейн.
Он джантировал.
Он был в каменном капкане под собором Св. Патрика, и внезапно смятение и отчаяние подсказали ему, что он мертв. Это конец Гулли Фойла. Это вечность и реальный ад. То, что он видел, — прошлое, проносящееся перед распадающимся сознанием в заключительный момент смерти. То, что он перенес, ему суждено переносить бесконечно. Он мертв. Он знал, что мертв.
Он отказался подчиниться вечности.
И снова швырнул себя в неведомое.
Горящий Человек джантировал.
И оказался в искрящемся тумане… в вихре звезд-снежинок… в потоке жидких бриллиантов. Тела его коснулись невесомые трепетные крылья… Язык ощутил вкус нити прохладных жемчужин…………Его перемешавшиеся чувства не могли помочь ему сориентироваться, но он отчетливо понимал, что хочет остаться в этом Нище навсегда.