Чарльз Стросс - Семейный промысел
«Депрессию еще можно рассматривать, как вполне адекватную реакцию на увольнение, — твердила она сама себе. — В особенности, если я сама же в этом виновата. Но я ведь не виновата. — Она погрузилась спиной в ароматную воду и вдохнула пар. — Но чтобы крыша поехала? Нет, не думаю".
Она уже переживала тяжелые времена. Начать с того, что на третьем курсе колледжа, она, молодая да ранняя, невпопад забеременела от Бена. Мириам до сих пор не могла четко сформулировать причин, по которым не сделала аборт… Не потому ли, что эта стерва из студенческой поликлиники уверяла, что тут и думать не о чем, а сама Мириам всегда делала обратное тому, что от неё ожидается; вдобавок, она была уверена — пожалуй, даже слишком уверена — в прочности своих отношений с Беном. Последствия: отказ от ребенка.
Далее… Через два года они с Беном поженились, что также нельзя назвать благоразумным поступком. Тут уж и к гадалке не ходи, чтобы понять: единственный возможный итог несложившихся отношений — плачевный. Но она всё это вынесла и мало того, что не спятила, а даже не перенервничала. «Стальные нервы — это про меня». Но сейчас совсем другое дело… Она угодила в лес, наткнулась на рыцаря и этот чувак в доспехах принялся палить по ней из М-16 или чего-то подобного. А это уже действительно страшно. Пора ставить вопрос ребром.
— Я в своем уме? — спросила Мириам у толчка.
«Короче, не знаю что со мной, но в четвертой редакции «Справочника статистики и диагностики психических расстройств» об этом нет ни слова». Мириам пошевелила мозгами, припоминая медицинские лекции десятилетней давности. Вряд ли это шизофрения. Симптомы не сходятся, голоса не слышатся и сговора со стороны окружающих не мнится. Всего лишь единичный случай, очень яркий, живой и реалистичный, как будто…
Она уставилась на свои грязные штаны и джемпер.
— Стул, — пробормотала она. — Если стул исчез — это произошло в действительности. По-крайней мере, хоть что-то да произошло.
Парадокс, но именно мысль о выбитом из-под неё стуле позволила Мириам обрести почву под ногами. Не вытершись, Мириам кинулась вниз по лестнице. Её комнатушка находилась в том же виде, в каком она её оставила. За исключением того, что стул исчез, а за стеклянной дверью виднелись грязные отпечатки босых ног. Она опустилась на колени рядом со столом и принялась исследовать пол. Нашла несколько книг, при падении выбитых стулом с находившейся позади полки, а в остальном никаких неожиданностей. «Значит всё это на самом деле!»
Внезапно Мириам осенило и она заметалась туда-сюда, а затем, поморщившись, бросилась вверх по лестнице в ванную комнату. Медальон!..
Нашелся в кармане штанов. Скривившись, она бережно пристроила его на полке над умывальником, так, чтобы виднелся, а сама забралась в ванну. «Я не свихнулась, — подумала она, расслабившись в горячей воде. — Всё это взаправду».
Через час она вышла из ванной чувствуя себя значительно лучше. Волосы вымыты и уложены, ногти тщательно подстрижены, а остатки вчерашнего лака удалены; ноги жгло и щипало, кожа раскраснелась от жесткой мочалки. Словно заново родилась, соскоблив вчерашние слои грязи и паранойи. Еще не перевалило за полдень, так что она снова оделась: старая футболка, видавшие виды джинсы и пара затрапезных шлепанцев.
Головная боль и озноб понемногу утихали, словно засыпали. Мириам не торопясь спустилась вниз, побросала грязную одежду в стиральную машинку, после чего налила стакан апельсинового сока и без аппетита умяла припасенную на черный день плитку гранолы. Голова заработала на повышенных оборотах, так что поев, Мириам направилась к лестнице, надумав спуститься в подполье.
Подполье — просторный мрачный подвал. К одной из стен крепился зловеще пыхтевший котел. После Бена осталась целая куча всякой всячины, да и родители Мириам нанесли массу всякого хлама, так что противоположная стена топорщилась складскими стеллажами.
Вот коробка, набитая старой одеждой, которую она уж бог знает сколько собиралась отдать в Армию спасения; нет, не подвенечное платье, которому настали кранты в лютый месяц бракоразводного процесса, а так, повседневная одежка, от которой вполне можно отказаться. Вот старая сумка, плотно набитая клюшками для гольфа. Их потускневшие хромированные головки побила ржавчина. Бен тешил себя надеждой, что когда-нибудь он ими помашет. Он вбил себе в голову, что игра в гольф способствует продвижению по служебной лестнице.
Еще там пылились сломанная газонокосилка, допотопный Бенов компьютер (возможно, музейная редкость по нынешним временам) и верстак с тисками, циркуляркой, сверлильным станком и прочим столярным оборудованием, а может быть и с засохшими пятнами крови, каковые свидетельствовали о неудачных попытках Бена выглядеть мужчиной хозяйственным.
А вон там, на верхотуре, ружье и коробка патронов. Оно принадлежало Моррису, её отцу. Мириам тупо глазела на ружье. Возможно, им не пользовались десятки лет, с тех самых пор, как его приобрел отец, одно время живший на Западе. Всё что Мириам известно о ружьях можно написать громадными буквами на почтовой марке, даже несмотря на то, что по настоянию Морриса она выучилась стрелять из пистолета.
Внезапно всплыла в памяти премудрость из оплаченного «Синоптиком» неудобоваримого курса по технике промышленного шпионажа: вы — журналисты, то есть ищейки иного сорта — не сыщики. А значит, чем бы вы не занимались, жизнью из-за этого рисковать не стоит. Поэтому всячески избегайте эскалации конфликта. Оружие превращает любой конфликт в потенциально летальный. Так что долой к чертям собачьим оружие из вашей профессинальной деятельности!
— Ружье, говоришь… Черта с два, — размышляла вслух Мириам. — Впрочем… Гм… Пистолет бы не повредил.
«И прекрати болтать сама с собой», — постановила она.
— Я что, и впрямь думаю, будто они припрутся прямо сюда? — спросила она у холодильника с отвисшей дверцей. — Быть может мне всё это привиделось.
Вернувшись наверх, она взяла со стола свой ежедневник в кожаном переплете и налила в стакан апельсинового сока. — Пора подумать и о реальном мире, — сказала она себе. Мириам вернулась в прихожую и нажала кнопку воспроизведения на автоответчике, который был под завязку набит вчерашними сообщениями.
— Мириам? Говорит Энди. Я вот по какому поводу. Сорока на хвосту весть принесла насчет вчерашнего. Я считаю, что с тобой поступили гнусно. Подробности мне неизвестны, но смею тебя заверить, что если у тебя вдруг возникнет желание подработать внештатно, всё что от тебя требуется, это позвонить мне по телефону. Договорились? До свидания.
