Вениамин Яковлев - Дневники Трюса
Тюрьма Санта Йохо ди Богема. Сегодня там состоится культовый вечер парфюмпоэтов. Будет выступать концертмастер Бит. Юра Бит, или, как его коротко зовут дважзисты-поэты, Шкура Бит. Шкура Дер.
Бит начал раскачиваться. Шнурок обвился вокруг шеи.
- Юрод, Ирод-урод, Юрочка, давай Невсходящего. Прочти нам оду к народу-юроду.
- Не помню. Заткнись, Опошлевич, заткнись, Похабный! Я ненавижу этого поэта.
- Но ведь Несходящий твой любимый кунсштюк, Юрочка, - сказала Дева Змея (её просто для краткости называли по знакам зодиака).
- Я ненавижу Несходящего. Сегодня я его ненавижу, потому что он лучше, а пока мы любим то, что лучше нас, мы несносные жалкие подонки. И нет импульса к прогрессу. Прогресс в искусстве зиждется на авторской амбиции, правда, ребята-художники? - Бит-группа мотнула общей головой. Спилла (или Дева) забредила:
- Ну, Юрочка, давай Несходящего... Умоляю, ну спой его:
Отель американа
святая обезьяна
тоска тебя сюда скликала.
- Нет людей, всё, нет людей, некому читать. Вы раньше станьте людьми, а потом покупайте билеты на мой вечер. (Боже, что творилось 25, 9, 19, тридесятого в стане парфюмпоэтов!)
- А я, по-твоему, кто? - с галерки бросала перчатку Дева-Ева. - Змей, спой. Спой из Вознесенскина-Высоцкина или из Илюши Непотребного на идише, помнишь:
Ой мама, ой мама, зачем ты меня родила?
Ой, мама, ой, мама, ой, мама,
должно быть, ты с ума сошла.
- Вознесенский - подонок, я же вам говорю. У него жена Быдлова, актриса, она старше его на десять поэм, а он пишет по полпоэмы в год, посчитайте. Она водит его, как маленького, за ручку. Я презираю его. И лицо какое-то сучье. Какое-то пятно на парфюмерной фирме "Россия". Точка. Могу продать с молоточка все его рифмы.
- Точка. Делайте съемку. Ну, как я выйду, зямка, семка?
- Ты что ж, подлец, не работаешь для потомков? Что, свои фото на завтрак жрешь, что ли? Твоя собачья воля...
- Ну, снимайте, снимайте меня, пока я буду раздеваться. Мальчики, отвернитесь...
Юра Дуров входил в экстаз. Надо было его прекратить:
- Прекратить, Дуров, вон из своей шкуры. Сдирай кожу, а то получишь в рожу. Пошли в гардероб, я тебе там закачу в лоб... А какая есть у Окуджавы песня - "Кошкодавы":
С детства кошкодавы
мы...
прошлое - слепой в мешке котенок.
Я всю жизнь карабкаюсь из тьмы,
рву бечевку,
срывая ногти.
Мы кошкодавы, мы давим слепых котят, ребята, с детства жалейте котят... Я, как слепой котенок, верчусь у жизни в мешке... - какой кошкодава-окуджава.
- "Кошкодава" - моя любимая пластинка, - сказала с палеолийским акцентом одна армянка, сидевшая в центре в Главной Дыре космоса комнаты.
- Уйди отсюда, дура, уйди, тебя же сейчас засосет в воронку, профетически предупредил медиум Метроном Эгрегорович Спекулянт-Книжников. У него была борода Самсона и немножко деревенский акцент.
Горожане любят деревенскую породу, она неказиста, отзывчива и хороша для татуировки. Собирались на лекцию-татуировку по астрологии халдеев.
- Балдеем, подруга, - материлась Ксюшка подружке по телефону. - А ты будешь ходить на лекции? Ой, как мы там умнеем-балдеем! Там такой обалделый парень Сашка Шмок. Рост с Тарантошку, метра два, глаза - спокойная пантера перед броском. Слушает каким-то третьим ухом, смотрит - третьим глазом. Ну приходи, послушай. Завтра он будет читать лекцию, которую украл из астрала. Представляешь, обворовал там целое книгохранилище и проституирует идеи (тут она засмеялась в трубку). Да нет, это он так говорит, что проституирует. Я так не считаю. Там вся династия Городских-Похабкиных будет. Сталевары-Волкодавовы-Кознокрадовы, Мы-вам-рады, Мыловары и Кошмары всей семьей, ой, приходи, побалуемся.
- Лекция? Кажется, название "Свет испитый" или "свет Египта", не помню. В общем, будем сидеть при свечах, лампочки погашены, так что познакомишься с технократом Сашкой Шмоком. Ну, пока, Люська...
- Слушай, неужели будут все Кошмары? Я поругалась с Иоськой Кошмаром, кошмар какой.
- Да ну его, комар-какой-то. Вытянет хоботок: ле-ле-тю-тю, - извините, пожалуйста, я вам не надоел?.. Тьфу!
- А как тебе Вуська? У Вуськи - авоська. Вуська носит...
- Как, Вуська беременна?
- А ты не знала? Этот Эгрегор как на нее посмотрел, да как подпер её локтем, так она пошла в туалет, вырвала и... забеременела. Теперь они судятся об алиментах.
- Так у нее ещё не родился ребенок?
- А она на случай: мы, говорит, и глазом прелюбодействуем. И надо платить, нечего было бедную женщину...
- Ну и дура! Не ходила бы на лекции!
Анекдоты инквизиторской
1. Драматург Кобылинин принес пьесу критику Куражкину. "Я протестую, это взято из моей личной жизни!" - завопил Скуратов. "Я тоже, может, протестую, но у меня три полка поддержки, мистер Скряга Помойкин. Так что, не попишешь. Подуй и печатай." "Но здесь почти всё матом!" "А ты мат переправь на термины".
2. Повар однажды зажарил мечту с тараканьим соусом в шоколаде яви. "Какой эвфюизм, - поморщилась графиня-глотка. - Какой блестящий памятник себе. Пушкин, напишите об этом сатиру." "Не прежде, чем сойду в могилу", - отвечал Пушкин.
Анекдоты тюремной богемы
3. Профессор Замарило занимался оккультизмом. "Третий глаз, - твердил он ночью во сне, - третий глаз, отдай мой третий глаз." "Да иди ты со своим третьим глазом, сдался мне твой третий глаз", - морщилась жена и переворачивалась на другой бок. Однажды профессор Замарило (он был физиком-заживо-замурологом) вырастил яйцо в кабинете. "Чье это яйцо?" спросила жена. "Пока - ничье, это наше будущее". "Третий глаз, - метался в ночи Замарило, - куда ты его дела, гадина? Отдай яйцо." "Ты сегодня во сне бредил третьим яйцом, - равнодушно сказала супруга профессора, госпожа Выдолобова, за завтраком. - Если так пойдет дальше, я брошу тебя".
4. Однажды в сортир деревни Избушкино-Безбожкино постучались: "Можно?" "Нет, я здесь". Человек походил, пострадал-помаялся, но всё терпел. Через час (целый час терпел) опять постучались в сортир деревни Курьино-Ножкино-Захолустьино-Центральная Магистраль: "Можно?.." "Нет, я здесь". "А можно я тогда рядом?" "Нет". "А можно, я тогда сяду?" "Нет". Оказывается, просто-напросто сортир был на ремонте, там сидел мастеровой и читал роман-газету. "Единственное место, где можно уединиться в большом городе, и то занято", - посетовал несчастный.
5. Однажды в деревне Трижды-Похабкине одному односельчанину угодили копытом в голову. "На счастье, - сказал весельчак и вытащил из волос копыто, как блоху. - Левша, - крикнул он своему брату-левше, - подкуем жену? Подкова с неба свалилась".
6. Однажды в деревне Дискотекино подстрелили пластинку киноартиста: "Бей её на лету, как рябчика". Артист приехал специально: "Дайте мне диск на память. У меня с тех пор дыра в сердце". И охотник подписал пластинку: "Автору от любителя охоты на авторов". "Спасибо, гениально", - свистнул поэт, и след его простыл.
