Андрей Дашков - Зверь в океане
Испуганная стая отплыла подальше, потеряв только одного кита. Рыба-опреснитель тоже уцелела благодаря тому, что находилась далеко от всасывающего жерла. Все могло закончиться гораздо хуже.
Но кто сказал, что все закончилось? Я с трудом удерживал Лимбо на расстоянии, с которого мог видеть борт Острова сквозь мутную пелену воды. Я улавливал последний устойчивый образ, переданный пленником, – лабиринт, из которого нет выхода. Зато есть центр лабиринта. То самое «сердце».
И там происходит НЕЧТО.
Преображение.
* * *Чего я ждал? Предсмертной вспышки активности? Новой информации? Хотел увидеть труп? Убедиться в том, что кит мертв? Я понимал: мне никогда не разгадать тайну Плавучего Острова, даже если я буду сопровождать его десятками лет и время от времени приносить жертвы на алтарь своего дурацкого любопытства. Не хватит ли одной?
О том, чтобы проникнуть внутрь после начала очередного цикла всасывания, не могло быть и речи. Я не герой и не самоубийца. Говоря по правде, я смертельно боялся этой штуковины, олицетворявшей безумную и извращенную цивилизацию древних… Удивительно только, что от них осталось лишь ЭТО, а не целые архипелаги плавучих клоак, в которых они продолжали бы свою губительную для океанских тварей деятельность. Кажется, я догадывался, в чем дело. Выходит, не так уж они были могущественны, раз погибли. Волна была причиной их смерти. Волна, последовавшая за Небесной Карой и ставшая Карой Морской.
Внутри Острова происходило что-то, почти недоступное моему сверхчувственному восприятию. Я впервые столкнулся с системой, которая функционировала по другим законам. Ее излучение не содержало полезной информации, хотя сама система оказалась фантастически сложной. Отделившийся от меня призрак-разведчик блуждал среди неопределенных форм в тщетных поисках аналогий.
Спустя четверть суток сигналы плененного кита стали очень слабыми и слились с неразличимым фоном. Это была не смерть. Напоследок я уловил даже оттенок УДОВОЛЬСТВИЯ. Что-то воздействовало на мозг косатки, но иначе, чем это сделал бы я, пытаясь облегчить страдания или избавить от страха. Я передавал бы эмоции, а самцу ввели в организм некое вещество. Способ грубый, однако гораздо более действенный. Впрочем, это порождало пугающую неопределенность и даже… надежду на контакт. С кем? С этим плавучим монстром?! («А почему бы и нет?» – закрадывалась мыслишка, казавшаяся гнусной, но я не знал почему.)
Итак, я ждал, прикованный к Острову цепями неизвестности. За это время стая дважды охотилась. Для косаток мало что изменилось. Но я воспринимал случившееся как брошенный мне вызов. Возможно, это лишнее свидетельство моего комплекса неполноценности. Я искал враждебную сознательную силу, которая притворялась частью слепой природы и проявляла себя под маской неотвратимости. И сама смертельная угроза могла быть только одной из ее гримас…
На следующее утро моя самка уже чувствовала себя гораздо лучше. Я отвязал ее и досыта накормил рыбой. Напоил. Оказалось, что она умеет пользоваться живым опреснителем. Потом я овладел ею. Она была покорной и тихой. На какое-то время я забыл о своих потерях, забыл обо всем. Да, почти так я и представлял себе слияние. Чего-то не хватало, но, может быть, полная гармония придет со временем?
После я испытал физическую усталость, опустошенность и вместе с тем – невероятное облегчение. Самка освободила меня от демонов, которые росли в подсознании, будто черные жемчужины внутри раковин моллюсков…
Потом я наблюдал за Островом, а самка изучала мою корзину. Она наверняка отличалась от той, которые плетутся для носителей-акул, но отличия невелики. Похоже, Остров не произвел на самку особого впечатления. Она взглянула на него лишь мельком. Она интересовалась близкими и конкретными вещами. Все непонятное и отдаленное для нее просто не существовало.
Наверное, такова природа всех самок. С их помощью мы снимаем напряжение и освобождаемся от демонов, пока цепи, выкованные нашим же вожделением, не образуются снова. А самки тем временем заботятся о хрупких гнездышках и создают иллюзию благополучия.
Несколько раз Остров извергал из себя зловонную жидкость, образовавшую черную маслянистую пленку на поверхности океана. Иногда выпускал вверх столбы дыма… Я задавался праздными вопросами. Например, мне было интересно, способен ли этот плавучий гроб производить хоть что-нибудь, кроме отбросов?
Вопрос оказался не таким уж праздным. Ответ я получил вскоре.
* * *Когда снова раздался грохот, напоминавший близкий гром, стая была на действительно безопасном расстоянии. Я не повторяю ошибок дважды. Впрочем, на этот раз направление потока было обратным. Врата металлического ада отворились, чтобы выпустить многие сотни тонн воды, заполнявшей лабиринт. Происходящее чем-то напоминало извержение подводного вулкана, только вместо лавы лилась горячая жидкость.
Как только нас коснулись первые обжигающие струи, Лимбо нырнул вниз, в холодные слои. Казалось, мы познали новый способ убийства. Но был и другой вариант: обитатели Острова (или единственный обитатель, составлявший с ним взаимопроникающее целое) пытались нас отпугнуть… Бурлящий поток нес с собой мертвеющие водоросли, мелких полусварившихся рыбешек и какие-то обломки, не имевшие ничего общего со здешними донными отложениями.
Несколько минут мы парили в глубинных сумерках, пока наверху происходили перемешивание, теплообмен и выравнивание температуры. Потом стало еще темнее – мы очутились под черным непрозрачным пятном, тянувшимся за Островом. Я чувствовал: еще немного – и мне понадобится воздух. А самка была уже на пределе, и я приказал Лимбо двигаться к границе пятна и чистой воды как можно быстрее.
В том месте, где кит вынырнул, вода была отвратительно теплой. Но я испытывал дискомфорт не только по этой причине. Какие-то новые «тени» внезапно возникли на моем внутреннем горизонте. Откуда они взялись? Я догадался об этом почти сразу же. И я сомневался в том, что стая готова к новой схватке.
Впрочем, при любом раскладе, даже самом безнадежном, взрослые косатки знали свое дело. Киты начали перестраиваться в боевой порядок.
Я попытался сконцентрироваться на чужих «тенях». Десять особей. Не акулы. Не косатки. Не кашалоты. Не двуногие. Черт меня возьми, их слабое излучение не было похоже на излучение ни одного из знакомых мне существ! Ровный, безэмоциональный фон, изменявший свои параметры только в момент реагирования на приказ. И я отдал первый приказ, хотя это могло повлечь за собой непредсказуемые последствия.
Мать рассказывала мне о таких дьявольских штучках древних, как мины. Столкновение с ними означало почти неминуемую гибель. Некоторые из них таились в глубине на привязи, образуя целые заграждения, а другие блуждали по воле океанских течений… Так вот, эти твари, исторгнутые из чрева Острова, было словно разумные мины – малоуправляемые и смертельно опасные. Однако канал для взаимодействия был открыт, и я нащупал его.
