Юлий Буркин - Ежики в ночи
– Кто вы? – сдавленным голосом спросила Портфелия.
«Спокойно, Маша, я – Дубровский», – как всегда некстати выскочило у меня из недр памяти.
– Предположим, я – Заплатин. Нам есть о чем говорить?
– Вы – не Заплатин, – дрогнувшим голосом возразила Портфелия.
– Где ты его откопал? – вполголоса спросил я Джона.
– В «Музе». Только что познакомились.
– И все-таки предположим, – с нажимом произнес Валера. – Пусть я буду доверенным лицом профессора.
Я, стараясь, чтобы никто не заметил, дотянулся до нижнего ящика стола, чуть приоткрыл его и включил лежавший там диктофон.
– Вы – политическая организация? – с места в карьер взяла Портфелия. Я не в первый раз уже поразился ей.
– Нет, это было бы мелко. Мы – сообщество людей, разрабатывающих научную идею такого уровня, что она автоматически переходит в разряд политических, но этим ни в коем случае не ограничивается.
– Что это за идея? – спросил я.
– О вашей же безопасности заботясь, открыть вам этого не могу.
– Она имеет оборонное значение?
– В некотором смысле. Но это не оружие.
– Что же это?
– С чего, собственно, вы взяли, что я обязан отвечать на ваши вопросы?
– Тогда зачем вы здесь? – резонно заметила Портфелия.
– Да, – впервые с того момента, как «Валера» заговорил, открыла рот Светка. – От нас-то вам что нужно?
– Браво. Вопрос по существу. Отвечаю: я здесь для того, чтобы обезвредить вашу группу.
– То есть? – Высокая температура, хмель и необычность происходящего, прихотливо переплетаясь, давали мне острое ощущение нереальности. Беседа эта скорее забавляла, нежели интересовала меня. Мысли, словно в банке повидла, ворочались еле-еле. Но что-то подсказывало мне, что все происходящее – чрезвычайно важно.
– То есть я должен свести до минимума вероятность в настоящем и будущем вмешательства вашей группы в наши дела, а так же – возможность утечки информации.
– Лично я молчать не собираюсь, ясно? – заверила Портфелия.
– В таком случае, вас ждут крупные неприятности, а то и физическое уничтожение.
– Вы угрожаете? – спросил я.
– Я стараюсь уберечь вас. «Валера» презрительно скривил губы. – И советую уяснить раз и навсегда: мы – объективная неизбежность; мы – закономерность развития общества; мы – его блистательный тупик. Хотя с каждым днем нам и приходится затрачивать все больше энергии на пресечение утечки информации, все же время Всеобщего Знания еще не наступило.
В этот момент я, неотрывно глядя на него, заметил, что позади него, на уровне затылка возникло легкое свечение.
– Глупо спрашивать, угрожаем ли мы, – продолжал он. – Угрожает ли старость? Нет, она наступает. Угрожает ли зима? Угрожает ли ночь?.. Наше появление – объективная закономерность, и тот, кто двинется против течения истории, будет сметен и раздавлен, независимо от того, хотим мы этого или нет.
– Фашизм какой-то, – тихо сказала Светка. А сияние позади «Валеры» становилось все ярче.
– Женщина не поняла ничего. Но мы не можем объяснить ей всего, потому что информация важнее женщины. – Тут «Валера», словно в невесомости, приподнявшись на несколько сантиметров над диваном и, уже, как порядочная лампочка, освещая своим нимбом комнату, продолжая вещать. – Мы несем счастье. Мы несем новизну миру. Мы зовем к себе отчаявшихся. Ибо настанет день Всеобщего Знания, и скажет всякий: «Вот он – путь». И он пойдет вслед за нами без сомнения. И оставит за спиною он алчность свою, похоть и гордыню мирскую…
Мы, словно зачарованные поднялись на ноги, а Он, выпрямившись, парил над полом, и лик Его светел, речи – истинны:
– И скажет всякий: «Мерзок я. Очисти меня». И будет очищен он. И скажет всякий: «Одиноки мы. Слей же нас воедино». И воспоют они во единый радости. И скажет всякий: «Аллилуйя».
И тут я почувствовал, как что-то накатило на меня. И, не помня себя от восторга, я рухнул на колени и закричал надсадно:
– Аллилуйя! Аллилуйя! Аллилуйя!..
И великим покоем наполнилось сердце мое.
Влад, наконец, сумел оторваться от текста. Очень увлекательный бред. Прямо, опять же, «Ночной дозор» какой-то. Без вампиров, правда, но все-равно жутковато. А главное то, что его словно окунули в прошлое. Правда, в те годы он, в отличие от героев повествования, был еще школьником. И не в Домнинске, а в Твери. Но тягостно-затхлая и одновременно разгильдяйски-беспечная атмосфера того времени была до слез знакома ему. Забылось, забылось… Забылось слово «дефицит», забылась «борьба с пьянством», забылась «зарплата в сто двадцать рублей», «партком» и «Родопи»… И вот, все это вдруг вынырнуло из небытия и нахлынуло на него.
Влад глянул на часы. Было уже половина второго, а вставать-то придется рано утром. Дочитать можно и завтра. «Но что это, все-таки, такое? – думал он, потушив свет. – Опус начинающего писателя-фантаста? Зачем и кто подсунул ему это под подушку? И в чем там все-таки соль?.. Узнаю завтра…»
Он вошел в приемную мэра. Одутловатая немолодая секретарша без всякого интереса скользнула по нему пустым взглядом и сказала:
– Владимир Васильевич ждет вас, проходите.
Даже не спросила, кто он, словно уже не раз видела его. И то, что глава администрации не занят… Впрочем, похоже, федеральный заказ это то, что может спасти этот городишко от окончательного умирания, и важнее у мэра дела нет.
Влад шагнул к двери, машинально читая табличку на ней, и вздрогнул:
«Владимир Васильевич Заплатин, глава администрации г. Домнинска».
Он вошел. Очень пожилой, седовласый человек поднял на него тяжелый, почти осязаемый, взгляд. Влад почувствовал, как по его спине пробежал холодок.
– Здравствуйте, – сказал Заплатин. – Присаживайтесь.
Влад сел.
– Собственно, говорить нам с вами не о чем, – сказал Заплатин. – Вот ваши бумаги, они подписаны. – Он протянул Владу прозрачную пластиковую папку с документами.
Влад взял ее, хотел открыть, но Заплатин остановил его:
– Можете не проверять. Там все точно. Везите свою дрянь. Нам очень нужны деньги.
– Городу? – зачем-то уточнил Влад, поднимаясь.
– Да, – подтвердил Заплатин, тоже вставая. Он был болезненно худ, костюм висел на нем, как на скелете. – Преже всего нашему градообразующему учреждению.
– А что это за учреждение? – полюбопытствовал Влад.
– Институт, – лаконично отозвался мэр.
– Нейрохирургии? – выпалил Влад.
– Да, – глаза Заплатина сузились. – Что вам известно об этом?
