Юсуп Хаидов - Через тысячу лет
* * *
Урха положили в больницу при Туркменском Государственном медицинском институте. С тех пор прошло два-три дня, весть о нем распространилась по всему свету. В газете «Совет Туркменистаны» была опубликована статья «Наш тысячелетний соотечественник», з газете «Туркменская искра» — «Замерзший человек ожил!», соответствующие материалы печатались и в других газетах.
Газета «Мыдам тайар» устроила на своих страницах выступление профессора Нурмурадова. Профессор во вступительном слове к своей статье, обращаясь к детям, писал:
«Найденный Урх — это большая заслуга ребят. Если бы у них не было такого интереса к жизни природы, может быть, этого Урха и не было бы, того самого феномена, который привлек внимание всех в настоящее время. И поэтому, несмотря на то, что сейчас у меня очень много работы, считаю своим долгом рассказать об Урхе детям».
Не только в Союзе, но и повсюду за рубежом каждый день интересовались состоянием Урха. Печать и радио уделяли ему огромное внимание.
20 апреля Всесоюзное радио сообщило о том, что в Ашхабад вылетел знаменитый советский терапевт, профессор Александр Иванович Павлов.
«Хорошо, что прибыл сам Искандер табиб, лекарь. Если он собственноручно возьмется за дело, тогда есть надежда, что и мертвый воскреснет.
Что ты сделаешь, если Урх, увидев Искандера, сразу встанет на ноги, словно тутовое деревце, и будет водить экскаватор по берегу Каракумского канала!» — говорили старики возбужденно.
Статья Нурмурадова, которая печаталась в газете «Мыдам тайар», нашим знакомым восьмиклассникам пришлась по душе.
Профессор в своей статье написал, как Ашир и другие встретились с фактами оживления замерзших рыб, о событиях с Урхом, о том, как были найдены в карманах Урха семечки и посеяны. И еще о многих фактах было подробно рассказано в этой обширной статье. Многие спрашивали, как подрастают семечки. В школу от читателей каждый день приходили десятки писем.
На очередном школьном собрании председатель совета отрядов, бросив на стол пачку писем, сказал, обращаясь к пионерам:
— Посеянные семечки не прорастают. Что теперь мы ответим? Что сообщим авторам этих писем?
— Подождем еще немного, а потом посмотрим. Ответ дать всегда успеем. Хочется, чтобы он был положительным.
Ашир часто приходил на участок, где были посажены семена, разрыхляя мелкие комочки земли, он сидел и подолгу смотрел на грядку, на которую все возлагали большие надежды. У него от долгого сидения немели ноги.
Однажды на рассвете Ашир пришел на знакомый участок. Лучи солнца косо освещали утренний мир, так что тень кустарника на меже высотой по колено покрывала значительное пространство.
Если внимательно понаблюдать напротив солнца за, подобными ниточке, травинками, покрывшими участок, то отчетливо были видны каждые отросточки.
Взгляд Ашира задержался на небольшом комке земли, величиной с альчик — игральную косточку, который лежал на самой середине участка. Там что-то подрастало, надев набекрень пушистую шапочку: то ли хлопчатник, то ли какое-то растение десятого века.
У Ашира екнуло сердце.
— Вдруг скатится и придавит хлопчатник, — проговорил Ашир и с большой осторожностью собрал подозрительные комочки и отбросил в сторону. Только он собрался пойти, чтобы сообщить радостное событие товарищам, на межу сели две сороки. Подняв зеленоватые головки, проявляя недовольство, неприятно звонко затараторили.
— Я понимаю ваше намерение! Вам показалось, что этот куст хлопчатника для нас не представляет ценности? Хотите, выдернув его, улететь? Этого не будет! — сказал Ашир сорокам и бросил в них камень.
С полпути он опять вернулся назад, увидев, как издали, подпрыгивая, сюда бегут две собаки.
Они бегали и катались, играя друг с другом на мягких всходах растений. С другой стороны появился огненно-красный петух, сопровождаемый курами. Он своим видом напоминал надменного краснохалатого бая прошлых веков.
— Они все как будто сговорились! — проговорил Ашир, качая головой и усаживаясь на выкорчеванный пень.
Мальчики в школьной мастерской смастерили из железной сетки кувшин, затем принесли на участок и накрыли им хлопчатник. Чтобы наблюдать за ним, назначили ежедневное ответственное дежурство.
При достаточной воде, питании, а также свежем воздухе, тепле, обработке, неизвестный росточек в считанные дни, распустив пушистую шапочку, значительно вырос. Его цвет был более бледным, чем у недалеко проросшего обычного хлопчатника. Листочки его были более продолговатыми, с хлопчатником у него было мало общего.
Как он будет цвести? Какие даст плоды? Восьмиклассники, все школьники, люди села, — ждали с нетерпением ответа.
* * *
Школьников распустили на летние каникулы. У каждого из них во время летних каникул была своя определенная цель. Кто хотел поехать в город отдохнуть, кто собирался путешествовать, кто — работать в ученической производственной бригаде.
Перед началом каникул у Ашира почему-то испортилось настроение.
Уставившись в одну точку, он подолгу сидел задумавшись. Губы беззвучно подергивались.
— Что с тобой? Может, ты обижаешься на кого-нибудь? — спрашивали друзья.
— Ничего не случилось! — говорил он и уходил от ответа.
Учительница в перзые же дни каникул зашла к Аширу, однако, дома не застала. Она нашла его около старого забора на пологом холме.
Прислонившись к забору, Ашир смотрел на запал. Солнце, украшавшее голубое небо, постепенно пряталось. С запада, это теперь особенно отчетливо стало видно, приближалась темнота. Видневшиеся на горизонте деревья и здания сначала превратились в силуэты, л вскоре и совсем исчезли из глаз.
Ашир, словно испугавшись надвигающейся темноты, повернул свой тревожный взгляд и пошел назад, к дому.
— Пальванов, что ты здесь делаешь? — раздался знакомый голос учительницы,
— Да так просто. Вышел прогуляться.
— У меня к тебе есть дело. Пойдем в школу.
Аннабег Курбанова привела Ашира в кабинет директора учебной части.
Учительница сначала спросила о каникулах, о работе ученической производственной бригады, про хлопчатник Урха. В ходе беседы она заметила, что у Ашира не было и в помине прежнего бодрого настроения,
— Ашир, ты не заболел?
— Нет.
— Почему же ты тогда такой грустный? — спросила Аннабег Курбанова.
Широко раскрыв полные тревоги глаза, он начал рассказывать:
— Два месяца тому назад, когда Ялкаб обедал, он едва не подавился. Мама как раз в это время вышла, чтобы дать теленку травы.
— Дальше.
— После этого случая Ялкаб перестал с нами обедать. Он находил сто причин, чтобы унести еду в свою комнату. И вот однажды вечером, когда он, как всегда, нес обед к себе в комнату, я подсмотрел за ним в окно. Он, прихлебнув одну ложку супа, сморщил лицо и сидел некоторое время не двигаясь. После, завернув миску в бумагу, вышел во двор, отнес в сторону и вылил, а потом возвратился в комнату.
