Григорий Бондарчук - Рыцарь света
Суд, как оказалось, и вовсе прошёл без сложностей. Обвинений в явном участии ему даже не предъявили, зато в отношении преступной халатности и, как указал прокурор, явной и очевидной замешанности в террористической деятельности, Степанова осудили на четыре года общего режима и, разумеется, увольнения из органов без пенсии и без всего. А ещё через месяц Степанов был этапирован в колонию. Начальник колонии, пожилой подполковник, посмотрел документы, выслушал короткий рассказ Степанова и не стал спорить:
– Может это и правда, что тебя круто подставили? Слухи разные ходят, кто его знает. Но закон, он и в Африке, закон. Будешь хорошо себя вести, через пару лет попробую подать тебя на амнистию.
Дней десять Степанов привыкал к лагерному режиму. Тюрьма никогда не была сладким местом, а уж в России она сладкой никогда не была. Блатные его не трогали, видимо опасались крепкого сложения и не хотели неприятностей. Только вот плечо постоянно ныло и даже стало немного опухать.
Однако ночью его вызвали из барака, сказав, что с ним хочет говорить какой-то большой человек. Степанов не стал воображать, а спокойно вышел в сопровождении двух заключённых. Остановились они у медпункта, где горел свет. Парни жестом предложили Степанову войти, а сами остались снаружи. За столом где днем сидел фельдшер, его ожидал старик, в такой же как и все арестантской одежде, весь седой. В лагерной столовой он приметил этого человека, потому что тот всегда сидел за отдельным столиком. А если кто-либо предпринимал попытки пристроиться рядом, то несколько крепких парней настойчиво предлагали такому пересесть куда-нибудь. Степанов, как ему показалось, раньше уже где-то встречал этого человека, но даже его тренированная милицейская память ничего не подсказала.
– Здравствуй, сынок, – приветствовал его старик.
– Здравствуй отец.
– У всех у нас один отец, Царь небесный, – старик с любопытством осматривал Степанова.
– Я не в том смысле, – поправился Степанов, – Я имел в виду, что вы значительно старше меня.
– Это смотря как считать, – загадочно улыбнулся старик. – Я не очень то верю, что ты, бывший мент, связался с террористами. Ты, скорее всего, кому-то очень сильно мешал. Вот тебя и убрали. Кому мешал? Думай!
Старик удивительно строго и властно посмотрел на Степанова. Казалось, что его взгляд приникает куда-то вглубь сознания, ворошит прошлые воспоминания. Почему-то вспомнился стеклянный демон, снова больно заныло плечо, упрямый мальчишка по имени Генрих, деньги его отца, потом дочка с обновками, жена. Затем капитан, новый начальник отдела, генерал какой-то и ещё странные и не знакомые Степанову лица мужчин с бородами.
– Не должен бы я деньги брать, – сообразил Степанов, – вот за это и сижу.
– Если тебя послушать, то всей милиции сидеть надо лет по триста, каждому.
– Они же простые люди, а я рыцарь света. Я не должен был стяжательством заниматься.
– Как плечо? – неожиданно спросил старик, – Не беспокоит?
– Ноет, особенно на восходе и на закате.
– Ну-ка ложись, я тебя осмотрю, – предложил старик.
Степанов снял одежду и лег на кушетку. Старик некоторое время водил руками над плечом Степанова, затем сильно надавил одной рукой на грудь, а второй, в которой оказались хирургические ножницы, проткнул плечо Степанова и, как ему показалось, что-то там зацепил. Степанов от боли попробовал дернуться, но могучая рука сильно прижала его к кушетке. Послышался хруст, словно старик выдергивал из человека какую-то часть. Степанов закричал от боли и неожиданности, а старик уже выдернул щипцы с каким-то острым шипом, бросил его на землю и яростно затоптал ногами.
– Всё, мой хороший, все! Теперь боль отпустит и рана до утра заживёт. И беды твои пройдут. Глубоко же он тебе иглу загнал.
– Как же я не заметил?
– А ты и не мог её видеть.
– Кажется отпускает, спасибо тебе.
– Спасибо мало, ты прошение пиши.
– Какое ещё прошение?
– Как какое? Пиши прямо президенту, что посадили тебя напрасно, что невиновен и всё такое. Честно напиши.
– Ты что, думаешь, это поможет?
– Как знать? Может и поможет, – улыбнулся старик, – А потом, ты ведь сам слышал: «За игольчатым придёт черный. Он многократно опасней. Он уже перестал бояться солнечного света и скоро обретёт полноценный разум и тело. Если он ещё и захватит власть – понадобятся большие усилия, чтобы его нейтрализовать. Его надо обезвредить и надо торопиться. Так что не тяни с бумагой-то.
***
Капитан мог быть собой доволен. При захвате гаражей нашлось два угнанных мерина, как и обещали, их оставили. На один хозяин так и не нашёлся и его передали на реализацию «своей» фирме, а за вторую машину банкир отвалил почти шесть кусков. Это было приятно. А вот со строителями всё получилось ещё интересней. Капитан провел решительные переговоры и для ускорения расследования ему пообещали в два раза больше, чем он даже мог рассчитывать. Доверить такую сумму кому-то постороннему было бы идиотизмом и он решил поехать сам. «Ну и что, что это другой конец Москвы, – рассуждал капитан, – лениться мне ещё рано, а риск благородное дело. И тем более такой риск абсолютно оправдан. Больше риска будет если доверить получение денег кому-то другому». Строители отвалили сполна, полный кейс денег, и ещё кофе угостили. «Ну и пусть этот козёл с генеральскими погонами теперь думает, что он получил только часть. Кто работает – тот и должен получать львиную долю» – рассуждал капитан.
Возле кинотеатра, перед въездом на кольцо, какой-то трактор загородил дорогу. «Вот козёл неуклюжий, – про себя ругнулся капитан, – сейчас я ему всыплю» и вышел из машины. Тракторист, завидев офицера в милицейской форме, сразу как-то сник и замялся. Но не успел капитан даже что-либо сказать, как двое парней живо заломали руки за спину, бросили на капот его же новенькой десятки.
– Вы кто такие, козлы! Вы хоть понимаете, на кого наехали? Я же при исполнении!
– Служба внутренней безопасности МВД, – представился подошедший тракторист. – Прошу сдать документы и оружие. Это ваши деньги? – он показал на кейс.
Ночью в камеру следственного изолятора, где сидел подавленный обстоятельствами капитан, тихо вошёл знакомый генерал.
– Товарищ генерал, тут какое-то недоразумение.
– Мне всё известно. Жаль, что я в тебе ошибся.
– Как ошибся? – капитан посмотрел загнанным волком на своего недавнего начальника. – Так я же могу…
– Не можешь! – перебил его генерал. – Ты уже ничего не можешь. А если будешь много говорить, то можешь и не дожить до суда. Но одно ты всё таки можешь, это просить меня, чтобы я посоветовал тебе хорошего адвоката.
