Наталья Иртенина - Я – это ты
– Ну… – тон Ы сделался совсем виноватым, – я так не говорил. Все это само открывалось перед ней.
– Само? Ты с ума сошел?
Ы пристыженно молчал.
– Ты проследил за ней? Ее схватили эти… зеленые?
– Нет, капитан. Ее никто не тронул. Она шла по лесу мимо них, пока не миновала кордон. Потом остановилась и…
– Что «и»?
– И находилась в том месте до сих пор, но сейчас ее там нет.
– Где она?!! – заорал я.
Ы издал звук, который с натяжкой можно было бы назвать всхлипыванием.
– Направляется сюда.
Я кинулся в центросектор. Экраны, как и прежде, показывали пустую поляну посреди осеннего леса. Тринадцать минут убийственного ожидания. Она приближалась невероятно медленно – я успел поседеть от мучительного желания выбросить силовой захват, чтобы спасти ее от солдат. Тех, кто бессмысленно прятался за деревьями и кустами, я готов был пригвоздить к месту ударной дозой парализатора, посмей они преградить ей дорогу. Ы начал едва заметно вибрировать, как будто ему передалась моя лихорадка нетерпения.
Наконец я увидел ее. Она шла не так уж и медленно – спешила, оглядывалась, иногда спотыкалась в высокой спутанной траве. Черные брюки и куртка из кожи, тяжелые ботинки, на плече – автомат стволом книзу, волосы растрепаны. Я поразился ее облику. От феи, которой она предстала передо мной в день знакомства, ничего не осталось. Она выглядела как дитя неизвестной войны, потерянное, забытое, бесконечно одинокое, взвалившее на себя судьбу, от которой отказались бы многие и многие.
Янтарное сияние, слабое, приглушенное, исходило от частокола. Это было абсолютно невозможно – но она прошла сквозь него, как сквозь луч солнца. Тонкая пленка разрыва сомкнулась позади нее. Она подошла к внешнему порту модуля. Тренькнул сигнал шлюзовой камеры. Ы смущенно известил меня: по неизвестным причинам порт только что на какое-то мгновенье вышел из-под контроля.
Я уже бежал к шлюзу. Мы столкнулись в коридоре, и Маруся едва устояла на ногах. Я сжал ее в руках, подхватил и понес, ничего не говоря. Она вернулась – все остальное не имело значения.
– Скорее! – вдруг крикнула она. – Твой барьер не работает! Они хотят сбросить на тебя бомбу, я подслушала их разговор. Ты слышишь, черт тебя дери, твоя защита поломалась! Ванька, они же убьют тебя!! – Она ударила меня в грудь кулаком, потом еще и еще. – Ты должен сдублировать эту пушку. – Она сунула мне под нос автомат. – Как ты мне показывал, на своих копирах. Тогда попробуем пробиться.
– Никто меня не убьет, – спокойно сказал я, сажая ее на наш диванчик в центросекторе. Потом снял с нее военный трофей и повесил на стену. – И тебя тоже. Теперь ты со мной, и я тебя больше никуда не отпущу. Я не знаю, как ты прошла через барьер. Смотри. – Я показал на экран. Гибкий манипулятор Ы полз по внутренней стенке барьера, не находя никаких прорех.
Она посмотрела. Очень долго и очень внимательно. И на лице у нее все отчетливей вырисовывалось отчаянное желание сбежать. От той решимости, с какой она шла к кораблю спасать меня, не осталось и следа.
И вдруг потекли слезы, быстрыми, наплывными дорожками. Она разрыдалась и упала лицом в мягкий, широкий подлокотник.
Я не понимал, что с ней происходит, несмотря на свой КОИПС. Только гладил по волосам и чудовищно нелепо бормотал:
– Ну, ну, не надо, все хорошо.
Совершенно не умею успокаивать рыдающих женщин.
– Ванька! – всхлипнула она, обращаясь к диванному валику. – Как же так можно? Я двадцать шесть лет жила, ни о чем таком знать не знала и не думала. И вдруг являешься ты со своим Совершенством – здрасьте, я ваша тетя – и все летит вверх тормашками. Я же не дура. Тоже могу соображать. Если на тебя, как из решета, сыплются чудеса – это что-нибудь да значит? Я как будто жила в бутылке, а потом кто-то взял меня за лапку и вытащил на свет Божий. И глазам стало больно. И всему остальному тоже. Как будто у меня украли эти двадцать шесть лет, засадив в бутылку. Я только понять не могу. Почему это все происходит со мной и с тобой? Как будто нас веревочкой связали. Для чего? Что мы должны сделать? Ты понимаешь, что мы непременно должны что-то сделать? Мы теперь по-другому не можем. А что сделать? Для чего мы встретились? – Она подняла заплаканное, чуть-чуть смятое диваном лицо и посмотрела на меня.
– Давай так, – сказал я, вытирая пальцем соленые дорожки на ее щеках. – Ты мне сейчас рассказываешь о своих ночных похождениях, а я тебе потом – про то, что мы будем делать. Договорились?
– Ладно. Только мне особенно не о чем рассказывать.
– Почему ты решила уйти?
– Ты не поймешь.
– Попытаюсь.
– Ну, ты и я, мы… ну, как будто принадлежим к разным ветвям человеческой расы. Между нами ничего не могло бы быть общего. Мы оказались в искусственной ситуации. В вынужденной. То, что было у нас вчера… Ванька, я же в тебя сразу влюбилась – еще когда не знала тебя, помнишь, я сказала, что видела твое лицо. Я хотела… уйти, но… и безумно хотела, чтобы ты знал… что я люблю тебя… мне казалось, я для тебя… экспонат, чтобы изучать наши примитивные нравы… и тебе даже в голову не приходит, что мы можем любить и мучиться от этого. А вчера, когда ты сказал… мне стало не по себе. Я подумала: человек, который знает, что никогда не умрет… ему ведь не нужно любить, любовь – спасение для смертных, у которых жизнь слишком короткая и, если приглядеться, страшная, несчастная… К тому же… – добавила она задумчиво, – мне постоянно казалось, что я влюбилась в тебя… не сама, как будто меня влюбили в тебя. Глупо, да? А я не люблю, когда решают за меня.
– Я это знаю. Поэтому и не пытался лезть с объяснениями, что ты для меня не экспонат.
– Очень благородно было с твоей стороны довести меня до кретинской истерики, – пробурчала Маруся и продолжила: – В общем, было как в твоем сне: встань и иди. Только я не слышала никаких голосов. Просто встала, оделась и пошла. И двери сами открывались. Твой барьер светился в темноте, но я даже не заметила, как прошла его. Метров через сто увидела костер между деревьями. Там сидело несколько человек. Я обошла их стороной, но наткнулась на еще одного. Шарахнулась от него, споткнулась и упала. Не услышать этого мог только глухой. А этот ничего не заметил. Как будто меня там не было. Я пошла дальше. Меня могли засечь еще раза три как минимум. Но они как будто все ослепли и оглохли. Тогда до меня стало доходить. Мне показывали, что я могу свободно уйти, если хочу. Ванька, ты понимаешь, что это был Он? – крикнула она мне в лицо.
– Я знаю, что это был Он, – кивнул я. – Сегодня Он дал ответ и мне. Продолжай. Что было дальше?
– Я просто села возле дерева и тупо просидела там до утра. Я знала, что теперь не смогу уйти. Пыталась реветь. Не получалось. Когда рассвело, пошла обратно. Не пряталась, специально попадалась им на глаза. Правда, они почти все дрыхли в палатках. Стащила в одной ствол. Я еще ночью слышала, как они говорили, что объект, то есть тебя, приказано уничтожить любыми способами. Из пушек или бомбой сверху.
