Наталия Мазова - Золотая герань, или альтернативная история просто Марии с элементами фэнтази
- Зачем нам свет, госпожа моя? Разве что свеча - сегодня же ночь перед Рождеством, надо соблюсти ритуал. Вот только вряд ли в этом современном отеле найдется свеча...
- На полочке стояла декоративная, вроде расписной чашки, - вспомнила Мара. - Только не знаю, одобрит ли администрация, если мы посмеем ее запалить - по-моему, она стоит тут как элемент дизайна. Да и чем?
Он снял с полки помянутую "расписную чашку".
Губы его недовольно скривились, когда в падающем из окна свете фонарей он различил нарисованные на ее боках деревца и домики с красными крышами.
- А впрочем, Спасителю не все ли равно? - раздумчиво произнес он. Главное, что он увидит - за этим окном есть люди, которые рады его приходу... - с этими словами он коснулся фитиля двумя пальцами.
Мара мигнула. Еще раз. Нет, не померещилось - на конце фитиля появился и разросся язычок пламени. Комната наполнилась колышущимися тенями, таинственно замерцали хрустальные подвески на люстре... Он протянул руку, ставя свечу на подоконник, и снова повернулся к Маре.
- Как ты это сделал?! - прошептала она ошеломленно. - Ты... ты едва коснулся ее, и она вспыхнула...
- Просто пожелал, - ответил он абсолютно спокойно, словно речь шла о чем-то совершенно обыденном. Подумаешь, зажег свечу прикосновением...
Маска все еще скрывала его черты, и Маре вдруг показалось, что если она попытается снять ее, то под ней окажется совсем незнакомое лицо! За сегодняшний вечер он еще ни разу не вышел из взятой на себя роли - даже после ухода с бала... а может, подумала Мара в испуге - просто ни разу не изменил себе? Кто он на самом деле, Серраис или все же Лазор Угнелис...
Угнелис... огненный...
- КТО ТЫ? - буквально взмолилась она, в то же время прижимаясь к нему всем телом - и оказалась в кольце рук с янтарными браслетами.
- Человек, госпожа моя, самый обычный человек, - он попытался закрыть ее рот поцелуем, но она дернулась всем телом:
- Нет, ты говоришь неправду... Кто ты?
- Госпожа моя, ну как я могу ответить на этот вопрос, когда ты все равно ни во что не поверишь? Что ты жаждешь услышать от меня - что я ангел, демон, существо из другого мира? Что?
- Хотя бы - сколько тебе лет на самом деле?
Он не удивился.
- Телу или душе?
- Тому и другому...
- Телу - всего девятнадцать. Я знаю, что кажусь старше, но тело мое моложе твоего. А душе... в общей сложности шестьсот с небольшим.
То, что он сказал, просто не могло быть правдой - но тем не менее БЫЛО ею, Мара почувствовала это всей кожей.
- Я знала... - прошептала она. - В тот момент, когда ты сказал про ворота крепости...
Ты действительно пришел оттуда, из прошлого? Это я вызвала тебя к жизни там, в крепости, каким-то неосторожным словом или действием? И ты умел...
умеешь колдовать?
- В твоей власти, госпожа моя, придумать все, что угодно, но будет ли это правдой? Скажем так, я - Помнящий... Помнящий, как приходил сюда в прошлый раз.
- И тебя действительно вешали на воротах крепости за колдовство?
- Какое колдовство? Им было достаточно и тех моих песен! - он гордо усмехнулся. - Даже дважды вешали, правда, не здесь, не в Плескаве... Но все это не мешает мне быть самым обычным человеком. А ты, госпожа моя, начала думать невесть что, и только потому, что сама ни разу не пробовала...
- Что? Вот так зажечь огонь? Но разве под силу мне, простой женщине...
- Огонь скорее всего не под силу, это не твоя стихия. Но ты можешь многое другое. Повернись к окну!
Рядом с чудесно зажженной свечой стоял большой горшок с сиротливо торчащим сухим стеблем. Земля в горшке ссохлась прямо-таки до состояния асфальта, и видно было, что торчащая из горшка сухая палка давно и безнадежно мертва...
- Что это за растение, госпожа моя?
- Герань, наверное... была. У Генны в номере герань.
- Стоит тебе пожелать, и она зацветет. Что, все еще не веришь? - снова ласкающее движение рук вдоль ее тела. Мягкие завитки его волос коснулись шеи Мары, губы осторожно прошлись по виску и замерли рядом с ухом.
- Положи руку на стебель, - обжигающий шепот-дыхание в самое ухо. - Вот так... Ты сама не знаешь, какая сила таится в твоих пальцах, госпожа моя. Дай свою силу этой сухой ветке, как дал я свою свече, дай ей свое счастье... Просто полюби ее и пожелай ей добра...
Словно под гипнозом, Мара закрыла глаза и начала ощупывать рукой каменную землю в горшке, сухой ствол герани с острым сломом, о который можно было поцарапаться... И неожиданно вспомнив лыжную прогулку, она легко, словно лаская, провела ладонью над самым стеблем, не касаясь его раз, другой... и снова погладила самыми кончиками пальцев - и замерла, наткнувшись...
- Смотри же!
Она открыла глаза - стебель пророс крохотными зелеными розетками листочков, которые прямо на глазах разворачивались на удлинняющихся черенках. Еще один побег вдруг брызнул из самой сломанной макушки - она снова непроизвольно зажмурилась, а когда открыла глаза, на кончике побега уже распустилась пышная шапка цветов.
- Господи, велика сила Твоя... - прошептала Мара.
- Слушай - они же желтые, просто золотые! - он казался изумленным не меньше. - Никогда раньше не видел, чтобы герань цвела таким цветом!
- Не знаю... - она приникла головой к его плечу. - Просто, когда я гладила стебель, мне на минуту показалось, что я глажу твои волосы...
Вот и вышло золото...
- Теперь видишь, госпожа моя, как это легко? А ведь ты тоже самый обычный человек...
Словно только в эту секунду вспомнив, он торопливо сорвал и отбросил маску - и лицо его показалось Маре непривычно прекрасным. Тряхнув головой, сбросил свой берет с пером, длинные - значительно длиннее, чем в день отъезда в Руту!
- медовые кудри упали на воротник камзола...
- Самый обычный - если не считать того, что ты прекрасна, как тот цветок, что у тебя меж бровей... Иди сюда, - он встал у окна, весь в ореоле золотого сияния свечи. - Иди, не пугайся, госпожа моя!
Она подошла к нему, все так же норовя прильнуть всем телом, и почувствовала, как подается под его рукой змейка на спине - словно разрезанное надвое ножом, платье скользнуло к ее ногам опавшим лепестком розы. То немногое, что было под платьем, Мара торопливо сбросила сама.
Медленно-медленно, как во сне, руки его поплыли над ее телом, не касаясь кожи, и снова, как тогда, от них шло тепло, но теперь оно даровало немыслимое, невыразимое наслаждение... вдоль груди, по бокам, вниз, по бедрам - ее уже била крупная дрожь, а ведь он даже ни разу не коснулся ее по-настоящему... Неподдельное восхищение светилось в его глазах наверное, так смотрит ваятель на статую святой, свое лучшее творение.
- У тебя изумительное тело, госпожа моя, - выговорил он еле слышно. Невозможно не пожелать тебя - верно, такова была святая Магдалина... Ты действительно не боишься?
