Ариадна Громова - Кто есть кто (фрагмент)
Говорить мне об этом очень не хотелось, но что поделаешь!
- Хорошо знал, - угрюмо буркнул я. - Раньше они были в контакте, одну работу мы с Чернышевым совместно вели, и тогда Аркадий к нему вроде хорошо относился... Но последние месяца три они даже не разговаривали... Аркадий на последней конференции слишком уж резко отозвался об эксперименте, который предложил Чернышев. Чернышев обиделся...
- А кто из них был прав?
- Оба были правы...
Так оно и было. Расчеты Ленечка сделал безупречно, но практически такое поле в камере долго держать нельзя. Только это теоретически не угадаешь; даже Аркадий, который на устойчивости собаку съел, уловил это не логикой, а скорее интуицией.
- Ну, ладно, - сказал Линьков, поглядев на часы. - Уже второй час. Я вас все же здорово отвлекаю разговорами. Пойду-ка я к начальству, то да се. К трем вернусь, и пойдем мы с вами прямо и Чернышеву. Договорились?
Линьков сделал мне ручкой и удалился, все так же аккуратно и бесшумно прикрывая дверь.
Вагон версий, а фактов кот наплакал...
Увидев Линьнова, Эдик Коновалов бурно обрадовался.
- Я уж вас хотел разыскивать, - сказал он нетерпеливо. - Одну идейку я здесь обмозговал...
Линьков содрогнулся. Идеи размножались с нарастающим ускорением. Вчера - Темин, сегодня утром - Стружков, а к обеду уже и Коновалов что-то сгенерировал. "Один я почему-то ничего не генерирую", - тоскливо подумал Линьков.
- Что ж, я вас слушаю, - обреченно сказал он.
- Значит, так... - решительно начал Эдик. - В общем, я считаю, что необходимо Стружковым заняться!
- Что?! - поразился Линьков. - Стружковым? Борисом?
- Непременно и в срочном порядке! - твердо заявил Эдик. - Я вот посидел, подумал, так, знаете, углубленно, - Эдик очень натурально изобразил, как углубленно он думал, - факты все проанализировал, сопоставил, как вы советовали... - Тут он с уважением поглядел на Линькова. - Насчет фантов это вы очень верно заметили!
- Какие же факты, по-вашему, говорят против Стружкова? - сугубо официальным тоном осведомился Линьков.
- Сейчас я все по пунктам изложу! - радостно сказал Эдик. - Значит, так!
История с Берестовой - раз! - Он энергично пригнул к ладони свой толстенный мизинец. - Поссорился с Левицким в последний день - это уже два! - Он загнул могучий безымянный палец. - Понятно? Есть факты! Он, конечно, вам говорит, что уходил из института, ну, так это еще надо проверять и проверять! Мог он, скажем, уйти не в пять ровно, а где-нибудь около шести? Мог! Они же у нас, физики-шизики, никогда по звонку не уходят, чтобы все вместе, дружно, коллективом, а так, помаленьку расползаются, как клопы, от пяти до шести.
Вот уж после шести, - тогда заметно, если кто выходит. Но Стружков, я ж говорю, вполне до шести мог справиться! Уловили мою мысль?
Линьков старательно протирал очки.
- Мысль вашу я уловил, - пробормотал он, надевая очки, - но должны же быть какие-нибудь мотивы.
- Есть мотив, а как же! Еще и какой мотивчик - пальчики оближешь! заторопился Эдик. - Я тут некоторые наблюдения произвел. И представляете, что выясняется, - что Стружков-то с Берестовой уже не того! Я Берестову на этот счет пробовал прощупать, но она, конечно, кремень-девка! Говорит официальным тоном: "Вам просто показалось!" - и все. А чего там показалось! Невооруженным глазом видно: то они все вместе да вместе - и в столовке за одним столом непременно и из института чуть не под руку, а теперь как обрезало! Вот только я не выяснил еще, с какого времени у них врозь пошло! - покаялся Эдик. - Но можно так предположить, что Берестова взяла да и перекинулась обратно к Левицкому! Возможен ведь такой вариант, правильно?
- Вообще-то да, - вяло отозвался Линьков. - Но все же обоснования слабоваты, неубедительны... Алиби Стружкова проверить, конечно, следует, тут вы правы...
При всей дикости коноваловской "версии" просто отмахнуться от нее было нельзя. Факты накапливались все такие, что следует думать скорее всего об убийстве или о каком-то другом преступлении, ставшем причиною гибели Левицкого. А если было преступление, то был и преступник...
- Да.обоснований я вам сколько хотите найду, - обиженно сказал Эдик. Котелок-то у меня кое на что годится, как думаете?
"Котелок твой для туристских походов годится, - со злостью подумал Линьков, - кашу в нем хорошо варить!"
- Я считаю: проработать надо этот вариант! - стоял на своем Эдик, - Вы не смотрите, что они ученые, интеллигенты.
Линьков медленно поднялся, потянул свою папку со стола. Коновалов тоже встал.
- Фактики я вам подберу, не сомневайтесь! - ободряюще сказал он. - Я хоть тут и недолго, а всю здешнюю специфику насквозь понимаю. Такие фактики подберем, - будь здоров!
- Учтите, что любые факты, - деревянным голосом произнес Линьков, нуждаются в тщательной проверке и уточнении. Надеюсь, вы меня поняли?
- Я вас понял! - горячо заверил Эдик, но ясные глаза его растерянно забегали. - Все проверим до точности!
Линьков с трудом удержался, чтобы не хлопнуть дверью под носом у понятливого Эдика.
Прокуратура была совсем близко от института - минут шесть ходу пенсионерским шагом. Линьков с разгона взял эту дистанцию максимум за полторы минуты и сам даже удивился, заметив, что уже поднимается по лестнице в здании прокуратуры.
"Версии, версии, вагон версий, а фактов кот наплакал, - думал он, шагая по коридору к кабинету начальника отдела. - Потому и версий много, что фактов мало..."
Когда Линьков закончил свой довольно бесцветный отчет, Иван Михайлович некоторое время молчал, барабаня пальцами по столу.
- Материала действительно негусто, - отозвался он наконец. - Ну, а как по-вашему, специфика института не играет никакой роли в происшествии?
Линьков пожал плечами.
- Непосредственно с работой лабораторий я еще не успел ознакомиться. Но маловероятно все-таки... Обстоятельства происшествия самые бытовые, к физике никакого отношения не имеют.
- Непонятно все же, - сказал Иван Михайлович, - почему именно в лаборатории?.. Очень непонятно... И вторая деталь - пропавшая записка.
Версию шантажа вы решительно исключаете?
- Работы, которые велись в лаборатории Левицкого и Стружкова, засекречены не были, так что вроде бы...
- Но в других-то отделах института есть засекреченные работы, возразил Иван Михайлович. - И Левицкий мог ведь что-то знать об этих работах?
- Конечно, мог, - согласился Линьков. - Такой вариант не исключен. Тогда в записке Левицкий мог сообщить, кто и что является причиной его смерти. И забрал записку тот, ному это разоблачение чем-то грозило...
- Логично, - сказал Иван Михайлович. - Но, значит, этот человек все время наблюдал за Левицким. Ведь чтобы вовремя перехватить записку, нужно было следить за каждым его шагом... и нужно было знать о замысле самоубийства...
