Александр Щеголев - Сумерки
Я крутанулся, обогнул лифт и стал подниматься по лестнице, заботливо укрытой ковровой дорожкой. Выродок, неожиданно подумал я, уже, наверное, положил беззащитное существо поудобнее... И сам себе удивился. Откуда такие мысли? Было противно, стыдно. Я встряхнулся. Не мне размышлять о морали, надо было набить ему морду и все... Судя по металлическому жетону, комната моя находилась на третьем этаже - можно добраться пешочком. Я представил себе нагретую постель, кружевные канты простынь, уют, полумрак, как я нырну в эту атмосферу, как в утонченном интиме номера меня на столичном уровне обслужит научно подкованная в вопросах пола хозяйка, и в предвкушении этого сладко заныла душа, и плоть неудержимо потянулась туда, в номер...
Я бесшумно шагал по длинному гостиничному коридору. И вот тут-то меня охватило странное волнение. Причин тревожиться не было! Я просто шел получить законно купленные покой и наслаждение, и вдруг... Было ожидание чего-то необычного. Да, но откуда в этой заболоченной гостинице взяться необычному? Я остановился перед дверью, чувствуя яростное сердцебиение. Оставалось только протянуть руку. И я сделал это. Я с детства рос смелым мальчиком.
В комнате было темно, углами проступала мебель, за журнальным столиком смутно чернела человеческая фигура.
- Пожалуйста, проходите, - предложил мне мужской голос. Нестерпимо захотелось выскочить обратно, но выход остался где-то очень далеко.
- Садитесь на стул. Вы видите его?
Я ощупью добрался до указанного места. Мне было дурно.
- Здравствуйте, Александр, - продолжал голос. - Вас зовут именно так? Красивое имя, редкое по нынешним временам.
- Да, - выговорил я осторожно, - именно так меня зовут... Кто вы?
Фигура усмехнулась:
- Неважно! Главное, что вы здесь, а остальное не имеет значения. Вам удобно говорить без света?
- Потерплю.
- Вот и отлично. А то, знаете ли, у противоположных окон бывают глаза. Иногда они вооружены аппаратурой.
Мне стало полегче.
- Боитесь? Так ведь никакая темнота вам не поможет, если...
- Лично я ничего не боюсь, - оборвал меня человек. - Впрочем, и это неважно. Не будем зря привлекать внимание, ладно? Нам надо серьезно поговорить, Саша.
- Пожалуйста, - согласился я. - Только сначала объясните, как вы оказались в моем номере.
- А это не ваш номер! - рассмеялся он. - Вы ошиблись, вошли не в ту дверь.
- Как?! - я не знал, удивиться или возмутиться.
- Вы ведь прочли мое приглашение?
- Какое приглашение!
Он процитировал:
- Жду вас в номер 215, второй этаж, налево. Ага, вспомнили! Вы вежливый человек, спасибо, что пришли.
Издевался? Или нет? Не мог же я перепутать этаж! Во мне стремительно вспенился гнев, хотя я четко понимал - ситуация если и не жуткая, то, по крайней мере, жутко странная.
- Перестаньте, - он стал серьезным. - Я ни в коем случае не издеваюсь над вами. И тот факт, что номер не ваш, тоже совершенно не важен. Сейчас вообще все неважно, кроме нашего разговора.
Мысли мои читал, что ли?
- Ладно, говорите. И покороче, если можно.
- Покороче... Я хочу убедить вас в одной вещи, но подозреваю, что это будет непросто.
Я молча буравил полумрак глазами и ждал, что этот тип еще скажет. Он находился прямо перед окном - отличная позиция для разговора - был виден только его силуэт, ничего больше. Тут он меня ошарашил.
- Саша, - сказал он мне, - это звучит либо глупо, либо пошло. Я собираюсь убедить вас в том, что вы плесень.
Псих, мелькнула догадка. Сбежал откуда-нибудь.
- В каком смысле? - спросил я, стараясь не подать вида.
- Разумеется, не в буквальном.
- Ну уж... - протянул я. Становилось интересно.
- Не согласны? - он был ироничен. - Я ущемил ваше человеческое достоинство? Ладно, смотрите. Насколько мне известно, вы профессиональный гонщик, выступаете за клуб молочного комбината.
- Да, - хмуро подтвердил я. Про человеческое достоинство - это он зря.
- Ваша работа имеет хоть какой-нибудь смысл? Очевидно, нет. Вы первый убеждены, что нет. Вот когда вы разнесете груду шин по бокам желоба, а затем благополучно догорите в остатках капсулы, только тогда смысл прояснится. Толпа зрителей получит удовольствие. Правильно?
- Это мое дело, - сказал я, - где и как догореть.
- Ну что вы, я не посягаю на ваши священные права... Но если теперь вспомнить разнообразные способы вашего приработка, то станет окончательно ясно - от вас, как от социальной единицы, нет ни малейшей пользы обществу. Скорее наоборот.
Я напряг мышцы. Я тихо заметил:
- Любопытно. Какой приработок имеется в виду?
Он ответил жестко:
- Вы преступник. Начинающий, правда. Вам 28 лет, и вы решили, что настала пора жить по-человечески. Спортивная карьера бесславно заканчивается, спортклуб беден и бесперспективен, звездой стать не удалось, а накопленные деньги незаметно растворились в тоскливых буднях. В районе Северных новостроек у вас не сложились отношения как с органами охраны правопорядка, так и с местными приятелями. Тогда вы перебрались в центральные трущобы, в район вашей бурной юности. Вы нетерпеливы, вам надоело заниматься ерундой, работать по мелкому и, тем более, рисковать жизнью в капсульных гонках, захотелось серьезных дел и серьезных денег. Я точно сформулировал ваши потаенные цели? Правда, вы пока не располагаете достоверной информацией, не имеете плана действий, вы просто тычетесь по углам, выясняя, кто и как. Или я ошибаюсь?
Этот гад не ошибался. Его информация была более чем достоверна. Я обнаружил, что сижу с отвисшей челюстью, что пальцы мои нервически тискают друг друга, что во рту скопилась слюноподобная дрянь, и я решительно сглотнул, решительно собрался с мыслями и приготовился врезать ему что-нибудь решительное. Но сказать-то мне было нечего. Решительно нечего.
Неизвестный тип ровно говорил:
- Впрочем, простите меня. Указывая на вас, я обвиняю главным образом не вас лично. Дело в том, что таких - сотни миллионов. И от вас всех нет обществу никакой пользы. Ваш эгоизм - не норма поведения, а догма, святыня, в сознании вашем нет ему альтернативы. Деньги входят в ваш обмен веществ. Времяпрепровождение... Вероятно, я безобразно банален? Это от волнения, простите еще раз... Вы сладострастно вырождаетесь, поодиночке и все вместе. Какая у вас цель, в чем смысл вашей жизни? У всех один и тот же - жить по-человечески. А если повезет, то лучше. В общем, вы плесень, хомообразная, вовсе не отвратительная - просто плесень. Курьез эволюции...
Я опомнился.
- И что дальше? - спросил его зло. - Вы, конечно, отменный проповедник, только объясните наконец, откуда вы меня знаете! Откуда вы столько обо мне знаете!
- Странный человек! - с неожиданным отчаянием произнес он. - Зачем бесполезные вопросы?
