Алексей Зарубин - Красота оплаченного долга
В городах тоже есть где развернуться, хотя траты становятся чрезмерными. Допустим, можно подлететь со стороны горы так, чтобы строения открылись внезапно среди зелени и черного камня... Но для некрополя слишком витально. К тому же горный ландшафт Тайлура жестковат, модулировать его не решился бы даже мастер высших разрядов. Я уж точно на это не пойду. Помню, что исправитель Гофер в этих вопросах был весьма осторожен.
— Иногда мне кажется, — однажды сказал он в конце занятия, когда все ошибки были отмечены и исправлены, — ...мне кажется, что горные ландшафты принципиально не модулируются.
— Так считают минималисты, — осмелился возразить я. — Но разве их не опроверг мастер Хебекук?
— Блистательно опроверг, — согласился Гофер, пряча улыбку в бороде. — Тем более что тогда он был председателем совета директоров. Вот он и вышиб всех минималистов из Корпорации, тем самым доказав их неправоту. С точки зрения корпоративной этики, Хебекук прав, малая работа — малые доходы. Но тебе не следует забивать голову интригами управляющих. Подумай вот о чем: если истинный мастер вообще не тронет ни листика, ни камня и так впишет любой объект в ландшафт, что объект станет его составной частью, сольется с ним, то коэффициент отторжения устремится к нулю, а индекс гармонии, соответственно, — к бесконечности. То есть мы достигаем идеала, начертанного на скрижалях Корпорации.
— Ты испытываешь меня, исправитель? — Мой вопрос прозвучал робко, но настойчиво. — Не дойдем ли мы так и до ереси креативщиков?
— А с чего ты решил, что это ересь, — удивился Гофер. — Всего лишь одна из бесконечных точек зрения, к тому же не отвергнутая Корпорацией. Надо будет сделать внушение наставникам, чтобы меньше сплетничали в дортуарах и больше занимались историей.
Действительно, о креативщиках рассказывали всякие жуткие истории. Они утверждали, что само человечество возникло в результате эстетизации легендарной Земли неким Великим Архитектором, а потом было рассеяно по звездам для окончательной гармонизации Вселенной, после чего мирозданию наступит конец, так как оно придет к своему завершению. Креативщикам приписывали самые невероятные злодеяния, от человеческих жертвоприношений до истребления целых звездных систем. Они якобы шли на любое зверство ради того, чтобы приблизить финальную эстетизацию, после которой Вселенная будет создана заново. И еще будто бы то ли они создали нанобов, то ли нанобы были посланы Великим Архитектором в дар креативщикам для исполнения его воли, но вину за Исход приписывали им однозначно. Кровь холодили истории о полчищах нанобов, которых вела на завоевания миров их страшная матка, и никто не мог противостоять смертоносной пыли, в мгновение ока разъедающей планеты, чтобы создать подобных себе тварей, невидимых глазу. Много рассказывали и о Хвори, которую несли с собой нанобы, оказавшиеся без матки. Мир оставался невредимым, но человеку там не находилось места.
Такими байками молодые стажеры любили пугать друг друга перед сном, когда освещение выключено и лишь призрачное свечение лунных зеркал льется в окна на длинные ряды коек...
Короче, в итоге долгих размышлений я пришел к выводу, что если нет подходящих строений для трансформирования в руины, то надо попросту создать эти руины на пустом месте. Траты, конечно, возрастут, но зато все маршруты пролягут идеально и не надо будет ломать голову над сочетанием живых и мертвых объектов. Словом, преимущества очевидны.
Головная боль началась позже.
Для первичной разметки площадок мне пришлось заново осмотреть места, отмеченные во время моего долгого путешествия как перспективные. На этот раз в моем распоряжении была летающая лодка представителя «Астрогида». Не помню его имени. Это был коротышка, откровенно скучающий в ожидании веселых денечков, когда сюда хлынут толпы туристов. Во время полетов он и Капатай, хлебнув вина, распевали песни — вперемешку тайлурские и пасторианские. Представитель был родом с Па Сотоу.
Воздушная техника для жителей стала привычной, но в отдаленных краях лодку встречали где криками испуга, а где и стрелами, особенно если разбегались мирно пасущиеся стада.
Местные вожди, со многими из которых я перезнакомился не без ущерба для печени еще год назад, встречали меня радостно. Но потом начинались ритуалы приветствия, а после обильного застолья шли долгие, изнуряющие беседы о самочувствии родных, близких, дальних, работе кишечника и так далее, вплоть до того, как себя чувствуют уважаемые мухи в доме уважаемого гостя. И попробуй брякнуть, что мух в твоем доме нет. Значит, ты голь перекатная, нищеброд и самозванец, которого надлежит пинками вышибить из шатра, не оскверняя поганой кровью лезвие благородного чахо.
А когда заканчивались разговоры, свидетельствующие о взаимном благорасположении, начиналось мягкое топтание вокруг да около моей работы. В итоге все извилистые речи утаптывались до одной, но весьма настоятельной просьбы — места для привлечения гостей из непостижимых уму далей необходимо выбрать среди земель лучших родов, к коему, естественно, принадлежал гостеприимный хозяин. А ежели это не представится возможным, то стены или дома следует раскрасить в цвета их клана. Иначе — оскорбление дому и очагу, не говоря уже о чести клана... О выгоде, разумеется, никто и не заикался.
Где бы я ни высаживался, местные уже знали о деталях моей работы. И это при том, что коммуникаторами пользовались только в нескольких больших городах, да и то лишь тайлуры, работающие на «Астрогид».
Я долго гадал, что же здесь используется для дальней связи. Дым, барабаны, почтовые птицы исключались. Перелет через два континента занимал не больше часа. Обогнать лодку ни у кого нет возможности. Позже, когда работа была сдана, я узнал, что ее и не требовалось обгонять. На прощание Капатай долго благодарил меня за то, что он вместе со всей многочисленной родней стал вровень по богатству со знатнейшими родами Тайлура. Мое удивление весьма его позабавило. Выяснилось, что этот проходимец сразу же по прилете заявлялся к местному вождю. Там он обстоятельно рассказывал обо всем, что удалось вытянуть из меня, и без долгих церемоний намекал, что благодарность за столь ценные сведения его не оскорбит, поскольку он старается не для себя, а для чужака с неприлично короткими волосами.
Надо признать, среди вождей попадались весьма настойчивые люди. Один из них, не помню имени, долго убеждал меня в необходимости бережно относиться к традициям места, не смешивать цвета и формы, а предоставить выбор достойных честному поединку. А победитель решит, где ставить гостевые дома, на чьей земле и кому собирать гостевую пошлину. Попытки объяснить, в чем смысл и предназначение моей работы, ни к чему не привели.
