Александр Бачило - Академонгородок
— Вот именно! — не выдержала жена. — Круглые сутки варю да стираю! Зачем я институт кончала? Чтобы ведра таскать? Живу тут, как ссыльно-каторжная! А меня Паркан к себе в лабораторию приглашал!
— Вот и оставалась бы со своим Парканом! — рявкнул неудавшийся доктор. — И не разыгрывала бы из себя жену-декабристку! Никто насильно не тащил!
Он загромыхал рукомойником, чтобы не слышать ответов жены.
— Паркан! — фырчал Александр Иванович, расплескивая вокруг себя воду. — Нашли свет в окошке! В кого ни плюнь — всем Паркана подавай!
Он вдруг заметил, что умывается, не сняв пиджак. Брызги весело пятнали припорошенную цементной пылью ткань, образуя поля качественного раствора. Завтра хрен ототрешь. Пропал костюм.
Куприянцев в исступлении сорвал с себя пиджак и швырнул его через всю маленькую квартирку — прямо на кровать. Из карманов посыпались бумажки — сложенные вчетверо наряды, сводки, эскизы оснастки.
Труха! Лицо Александра Ивановича скривилось от ненависти. Бухгалтерия вместо науки! Что от них останется, от этих бумажек? Ничего! Дым! сколько их, ненужных и неважных, сгорело уже в этой кухонной печке, превратилось в сизый завиток над трубой. Дым — вот главный итог деятельности кандидата физико-математических наук Куприянцева! Удавиться можно!
Жена мыла посуду в тазу, старательно не обращая внимания на валявшиеся почти у самых ее ног бумажки.
Теперь будет демонстративно игнорировать, с досадой подумал Куприянцев. Нет, чтобы элементарную заботу проявить. Не о муже, про это уж и не заикаемся! Но хотя бы о чистоте в доме можно было позаботиться? Целый день дома сидит — бумажки подобрать лень!
И вдруг, среди разбросанных по полу клочков, Александр Иванович с ужасом увидел — её! Игральная карта оглушительно порнографического содержания лежала чуть поодаль от других бумажек. К великому счастью, она упала картинкой вниз и являла глазу лишь белую фотографическую изнанку, но Александр Иванович сразу узнал ее по закругленным уголкам.
Алла вытерла руки о фартук, вздохнула горестно и, с трудом наклоняясь, принялась собирать с пола бумажки. Шаг за шагом, она неумолимо приближалась к роковому прямоугольничку из плотной фотобумаги…
Александр Иванович содрогнулся. Объяснить жене, зачем носишь такую гадость в кармане, невозможно. Она черт знает что подумает! А если девица на карте и ей напомнит Лидочку Паркан? Тут и вовсе может выйти скверная история.
Алла уже протянула руку к злополучной карте, но Александр Иванович кинулся коршуном и успел раньше.
— Сколько раз просил не трогать мои документы! — гаркнул он так, что Машка проснулась и захныкала.
— Добился своего… — с ненавистью прошептала жена, швырнув на пол подобранные бумажки и устремляясь к дочери.
Александр Иванович поспешно сгреб все клочки, включая опасную карту, и огляделся — куда бы спрятать?
— Бутылку подай! — прошипела Алла из темноты.
— Какую бутылку? — Куприянцев совсем растерялся. Проклятая карта жгла ему руку.
— С соской, какую! — Алла взяла Машку на руки и тихо шептала ей, покачивая:
— Бедная моя доченька! Разбудил Машу псих ненормальный. Ну тихо, тихо, он больше не будет… Мы ему покажем, как нашу девочку будить… Ну чего ты там застрял?!
Александр Иванович покрутил головой, оглядывая кухню.
— А где бутылка-то?
— Как чужой в доме, честное слово! — прошелестело в темноте. — Здесь бутылка, на тумбочке!
Алла и Александр Иванович всегда старались демонстрировать друг другу особую любовь к дочери. Малейшие подозрения, будто он не думает о своей дочурке дни и ночи, были Куприянцеву обидны. Поэтому он живо шагнул в комнату, сунул дурацкие бумажки под матрас и, взяв с тумбочки бутылку, прижал ее к щеке, чтобы немного согреть, по крайней мере, пока обходит по периметру большую, на полкомнаты, кровать.
— На, маленькая, покушай! — обратился он к дочке, но бутылку протянул жене. Мало ли, сделаешь что-нибудь неправильно, потом крику не оберешься…
Машка с аппетитом зачмокала, присосавшись к бутылке. Алла и Александр Иванович смотрели на дочь с умилением. Шаткий мир в семье Куприянцевых был восстановлен. Ненадолго…
Морок воткнул лопату в суглинок и вывернул сухой рассыпчатый ком.
— Здесь, что ли?
Упырь пал на четвереньки, жадно принюхиваясь к ароматам, исходящим из недр.
— Ага! Тут они!
— Ну на, копай, — Станислав сунул ему лопату.
Старик с сомнением поглядел на белеющий во мраке черенок.
— Не… Я уж так. Нам когтями привычнее.
— Давай, как привычнее. Только не возись!
— А чего тут возиться… — старик заработал большими загребистыми ладонями, будто пес лапами.
Морок посторонился. Глина и песок ударили фонтаном. В одну минуту упырь прорыл глубокий узкий желоб, кольцом опоясывающий прогалину, после чего поднялся и стал вытирать руки о штаны.
— Ну а дальше что? — спросил Станислав.
— А дальше сама пойдет! — старик пригнулся по-волчьи и вдруг с места, без разбега, сиганул в самый центр прогалины. Земля дрогнула под ним, пошла змеистыми трещинами, а потом с глухим могильным шумом обвалилась в пыльную тьму.
Стылый подошел к яме. Где-то в глубине мелькнул кроваво-красный огонек.
— Готовое дело! — послышался голос упыря. — Спускайтесь, ваше степенство!..
Под гранитными сводами подземелья стояла гулкая тишина. Мраморный пол потрескался от времени и покрылся кавернами от капающей с потолка воды. Малахитовые колонны, поддерживающие своды, покрылись наплывами известняка. Между колоннами было пусто.
— Ну так где твое войско, упырь? — надменно осведомился Морок.
— Да здесь они, по углам… — старик подошел к стене и топнул, раскатив по всему подземелью округлое эхо.
— Вставай, вставай, братва! Пришло наше время!
Ответом ему был глухой подземный стук. Сначала в одном, затем в другом конце подвала мраморные щиты пола зашевелились, ломаясь под ударами из могил. Одна из плит вдруг поднялась стоймя и опрокинулась, распавшись на куски. Над ямой показалась голова мертвеца, сплошь облепленная глиной. Скрежет и грохот наполнили подземелье. Одна за другой, изъеденные разложением и покрытые грязью фигуры прорастали сквозь вязкие пласты земли.
— А ну, становись! — скомандовал упырь прорезавшимся вдруг капральским басом.
Колченогое воинство, скользя по грязи и спотыкаясь, кое-как выстроилось вдоль стены.
— М-да-а… — протянул Морок, — хороши!
— Ничего! — упырь махнул лапой. — Почистим, подлатаем — сойдут за рабочий класс!
Стылый пересчитал новых подданных. Их было двенадцать.
