Сергей Радин - Тени Персея-2
То есть не совсем так. Сначала удивился.
Потому как сначала в кают-компанию влетели испуганные Милош и Барри, которые должны были заниматься ревизией загружаемых трюмов космогрузовика. За ними уже не спеша вломились громилы в кожано-пластиковых одеяниях, сплошь выпуклых в местах небрежно спрятанного оружия. Когда они плотно заняли половину кают-компании, вошёл странный тип из тех, о ком я знал, но никогда не видел воочию. За ним - понурая Ариадна.
Итак, странный тип. Высоченный, из-за чего в маленькой кают-компании ему пришлось ссутулиться. Чёрт… И так похожий на хищную птицу, теперь он стал похож на птицу, которая оглядывается, кого бы первым растерзать. Из-за невольной ссутуленности неизвестного типа его серебристо-седые волосы из-за спины полезли на плечи и вперёд, обволакивая его настоящим плащом, благо что доставали ему до колен. Помню, машинально я прикинул, сколько ж раз на дню парикмахер ему волосьё расчёсывает, чтобы содержать этакую красоту в порядке. А уж одежда… Длинный, до колен же, камзол с рукавами, из которых выглядывают кружева, закрывающие почти всю кисть. Сапоги с вычурной отделкой - почти ботфорты. Одним словом, идеальный представитель высшей касты с планеты Ведунов - на общегуманоидном, естественно. Название на ведунском не всякий выговорит.
Серебристо-голубого льда, в белых ресницах словно заиндевевшие, глаза обвели кают-компанию бесстрастным взглядом и остановились на мне. Но мне уже не до пристальных взглядов: я увидел Ариадну и так обрадовался, что как-то не подумал, с кем она явилась. И как-то не подумал, с чего это она такая понурая. Я увидел только одно - КАК она двигается… Потом дошло, с кем она. Секунды на анализ ситуации… Содрал с себя видеоочки (естественно, сидел в игровом кресле) и с радостным воплем бросился к ней. Да так живенько, что охрана сразу не сообразила вмешаться в происходящее.
- Ариадна! Я понял! Понял!
Удобно притворяться дурачком. На его действия никто просто не успевает среагировать. Кроме одного типа. Он перехватил меня на полпути, поймав на палку, вылетевшую из манжет камзола. Животом в неё я врезался не хило. Аж задохнулся. Но не это страшно. Страшно, что отлепиться ещё не успел от палки, как почувствовал: мне словно резко задрали голову и неким острым предметом распороли тело от горла донизу. После чего ведун одной рукой взял меня за грудки, уткнув кулак в подбородок (в распоротое горло! Блин, как больно!), и поднял над полом. Ледяные глаза впились в мои, заслезившиеся от боли.
Не знаю, чем бы всё закончилось, но со стороны раздался резкий в напряжённой тишине всхлип. В тошноте боли одно мгновение думал, что всхлипываю я сам. В следующее мгновение понял - Ариадна. В третье мгновение дошло, что не ранен. Что ведун ментально ударил по нервам, по болевым точкам, создав иллюзию раны. И тогда я шевельнул пальцами, блокируя боль.
Энергознаки сработали. Теперь я мог вздохнуть, что не преминул сделать. И тоже уставился в серебристые глаза ведуна, копируя его равнодушную морду. Когда до него начало доходить, что ситуация развивается не по его сценарию, я негромко сказал:
- Поставь, откуда взял.
Ариадна притихла, а сторожевые шавки ведуна насторожились.
Ледяные глаза ведуна не шевельнулись. Только лицо чуть закаменело. Что при общей его застылости незаметно.
Ещё два энергознака.
Я плохо чувствую движение энергии. Не тренированный, как Зоя. Мне просто чуть полегчало. Одновременно я будто опрокинул стопку озверина. С трудом шевеля губами (а вы пробовали говорить - когда вас держат на весу за грудки?), я выплюнул в невозмутимую морду:
- Не отпустишь - укушу! - И, оскалившись, дёрнул подбородком вниз.
Он разжал пальцы.
Нет ничего хуже, чем падать с небольшой высоты - дюймов десять, провисев оцепеневшим от страха. Ноги едва не подломились. Пришлось сделать пару неловких, лихорадочных шагов, чтобы не свалиться.
- Это моя женщина, - тускло сказал ведун.
- И? Твои шавки следили за нами. Между нами ничего не было.
- Ты вызвал в ней симпатию к себе.
- Что - это уже называется изменой?
- Шаг к ней, - мягко сказал ведун.
Понятно, что такими репликами можно перекидываться бесконечно. Некоторое время я молча смотрел на него, соображая, как бы выпутаться самому и не причинить вреда Ариадне. Ни сейчас, ни потом.
Моя рука медленно поднялась. Так медленно, что приковала к ней невольное внимание ведуна. Пальцы шевельнулись, нарисовав в воздухе знак розы. Аромат цветка могли почувствовать лишь видящие. Ведун ничего не сказал, но я, цепко следящий за ним, уловил момент, когда ноздри совершенного, по человеческим меркам, носа дрогнули. Мои пальцы снова нарисовали тот же знак, с маленькой поправкой, - и между нами закачался на листе белый лотос. Иллюзия… Удерживая её, я тихо сказал:
- Да. Я вызвал симпатию Ариадны к себе. Среди людей это чувство называется дружбой. Взгляни на меня, ведун. Внимательно. Могу ли я согрешить с кем-либо?
С невидимого для всех цветка ведун перевёл морозно-светлые глаза на меня. Под их взглядом я будто шагнул в ледяной водопад. Не только холодный, но и тяжёлый. С трудом подавил желание съёжиться.
Голубовато-ледяные глаза снова уставились на меня.
- Я не знал, что среди людей есть использующие мощь природы. Твоя женщина сильная. Сильнее тебя.
- Да, она мастер. - Наверное, он хотел поддеть меня. Если так, у него не получилось. Я реалист и хорошо соразмеряю силы свои и Зои. И нисколько ей не завидую. Возможно, пожелай я, Зоя научила бы меня всему тому, что умеет сама. Но у меня другие интересы. Хорошо уже, что шутками и в любовных играх жена успела показать мне, как использовать энергознаки для создания приятного и полезного. Розы я сотворял часто - Зоя их любила больше всего. Любит.
- Что ты понял? Ты увидел мою женщину и сказал, что понял.
- Ариадна научила меня играть в виртуал-гейм, - объяснил я (мог бы спросить у неё сам - буркнул я в душе). - Но я не понимал, почему у неё получается лучше. - И почти без паузы добавил: - Когда вы вошли, я увидел - почему. Она обалденно двигается - в одном ритме с идущим рядом. Поэтому побеждает.
Не глядя, ведун протянул руку назад. Ариадна ухватилась за его ладонь и шагнула встать рядом. Заплаканная, но уже просветлевшая, что всё обошлось. Вместе они странно выглядели: он вынужденно ссутуленный - светлая хищная птица; она высокая, крепкая, но рядом с ним потерявшая всю свою воинственную амазонистость, которая так отчётливо чувствовалась на лайнере, и даже хрупкая в привычных тёмных одеждах.
Палка снова исчезла в манжете роскошного камзола. Величественным мановением руки ведун отослал всех телохранителей. Дождавшись, когда за ними закроется дверь в кают-компанию, он спросил:
